Так как ты решил подумать о самом себе, то я пошлю тебе человека, ничем не похожего, клянусь Зевсом, на Аристиппа или Платона, а одного из имею­щихся у меня в Афинах педагогов - с поразительно острым зрением, очень быстро шагающего, с больно секущей плетью. Он, клянусь Зевсом, научит тебя отдыхать вовремя и вставать поутру, освободит от владеющих тобой страхов и ужасов, от которых ты надеешься скорее избавиться при помощи телохрани­телей и крепких стен своего акрополя, но именно по их вине эти страхи всегда с тобой. Чем больше и чаще ты ими занимаешься, тем больше и чаще твою душу охватывают беспокойство и робость.

Итак, он освободит тебя от них, вселит отвагу, избавит от малодушия. Что пользы от несвободного че­ловека? А это и есть рабство - жить в страхе. До тех пор пока у тебя такое окружение, ты не изба­вишься ни от одного из этих зол. Когда ты получишь, наконец, того работягу, который очистит твои бока, и удержит от поварских излишеств, и заставит тебя вести образ жизни, принятый им самим, тогда ты, не­счастный, будешь спасен.

А теперь ты отыскал себе таких приятелей, кото­рые, пожалуй, скорее тебя погубят и развратят, ибо они даже не пытаются научить тебя добру, а только смотрят, как бы пожрать на твой счет и чем-нибудь поживиться. Они освобождают тебя не от твоих поро­ков, а от твоих добродетелей. Ты же так глуп, что даже не слышишь того, что говорят повсюду в самом центре Эллады:

Знай же, что только от добрых можешь добру научиться,
Свяжешься лишь с подлецом, сгубишь последний свой ум.

Для тебя, несчастный, нет ничего опаснее отцов­ского и тиранического нрава, и нет ничего иного, что бы тебя больше губило.

И нельзя найти человека, который отвратит тебя как от тирании, так и от так называемой священной болезни, ибо во всем поступаешь как безумный. Только покончив с ней, ты мог бы спастись. Ни твое окру­жение, ни ты сам не замечаете своих недостатков. Так давно и так сильно тобой завладела болезнь. Ты нуж­даешься в плети и в господине, а не в том, кто будет тобой восхищаться и льстить тебе. Как можно полу­чить от такого человека хоть какую-нибудь помощь и как он сам может кому-нибудь принести пользу? Разве только он не станет наказывать тебя, как ло­шадь или быка, и вместе с тем будет наставлять на путь истинный и думать о должном.

А ты так далеко зашел в своей испорченности, что уже появилась необходимость в оперативном вмеша­тельстве - резать, жечь, вводить лекарства. Ты же, словно ребенок, окружил себя дядьками и няньками, которые упрашивают тебя: «Ну, возьми, дитятко, ну, попей, ну, съешь еще один маленький кусочек, если любишь меня». Если бы они все собрались и прокли­нали тебя, то не причинили бы большего вреда твоему здоровью. Впрочем, зачем я все это говорю? Ведь ты все равно не захочешь питаться фиговыми листьями, а, словно баран, потянешься к спелым плодам. По­этому я не пожелаю тебе, милок, на прощание ни «Радуйся!», ни «Будь здоров».

из Писем Диогена Синопского