Как платил Незнайка за свои вопросы

Давным-давно, примерно полжизни назад, я уехала в Москву из маленького промышленного города на Урале. Он меньше Перми, в которой происходит действие романа "Географ глобус пропил", но суть их примерно одинакова: облезлые панельные пятиэтажки, хаотично наползающие на "частный сектор" - домики из потемневшего от многолетней сырости дерева; короткая серая осень и длинная заснеженная зима, безработица и унылое пьянство. Все друг друга знают сто лет в обед: кто с кем жил, спал и пил, и никуда не деться от сплетен, привычных и прилипающих губам, словно шелуха от семечек. Поэтому описание школы, ее стадиона и заброшенного сада-огорода, пермских улиц и районов, с которого начинается книга - это практически "я вернулся в свой город, знакомый до слез". А в 1995 году, когда был написан роман, я училась в 10 классе, то есть была ровесницей главной героини. И такой же дурочкой :-)

Поэтому все эти герои знакомы мне, как родные. Я их видела вокруг всю, блин, жизнь - если это не "чиста конкретный" Будкин, то туповатый и нахальный Колесников, или Человек Тонкой Душевной Организации, унылый алкоголик Служкин. Собственно, главный герой. Географ, хреновато знающий географию. И живущий хреновато, и семью создавший таксебешную. ( Collapse )

Из рецензии на «Игру Престолов»: «Автор этой книги маньяк и его замысел известен только сатане»

Прочитала я намедни роман Алексея Иванова «Сердце Пармы». Далось это мне крайне нелегко :-)) Первой реакцией было захлопнуть книгу и настучать по голове тому, кто мне ее посоветовал. Потому что начинается она так:

Зеленое золото Вагирйомы тускло отблескивало сквозь прорези в кожаном шатре, расшитом понизу багрово-красными ленточками. Шатер стоял на помосте, укрепленном на спинах двух оленей, что устало шагали за конем хонтуя. Позади остался длинный извилистый путь от родного Пелыма: через многие хонты своей земли, через священное озеро Турват, на жертвенники у Ялпынга, по отрогам Отортена и на полдень по Каменной Ворге до самых Басегов. К тому времени, как Вагирйому довезли до Чусвы, у Асыки уже собрался сильный отряд в семь десятков манси. Оставив плоты у последнего павыла перед устьем Туявита-Сылвы, хонтуй повел караван лесами напрямик к Мертвой Парме.

А продолжается так:

«Вот чамья последнего кана Судога, который двести с лишним лет назад разметал монгольские тумены в устье Чусвы, в битве при Чулмандоре, - сказал пам. - Канская тамга на его иттарме...»

По Вычегде, по Кельтьмам тяжелые лодки проползли мимо облысевших круглых быганов сквозь глухую рамень и речные буреломы и вывалились в Каму.

Первое ощущение, возникающее при попытке пробраться через эти языковые дебри – подозрение, что тебя наебали. Кажется, автор сам выдумал все эти увтыры, чувалы и тамги. Прочитав первые пять страниц, я закрыла книгу, перевела дух и полезла в интернет с мыслью: «Если сейчас я этих слов там не найду, и не смогу их расшифровать, то читать дальше эти бредни не буду». Велико же было мое удивление, когда оказалось, что это не издевательство автора (хотя и оно, конечно, тоже ;), такие слова на самом деле есть, и, простите за выражение, вогулы вкладывали в каждое из них вполне конкретный смысл.

Что ж, пришлось читать дальше. ( Collapse )

Посмотрела 5 серию сериала «Жизнь и судьба», и крутится у меня в голове одна несостыковочка.

Но вот что меня смущает: во время тюремной прогулки комиссара Крымова (которого играет актер Балуев) расспрашивают, сидел ли он при царе. Он говорит, что сидел. Но я не пойму: действие фильма происходит в 1942 году. Крымову – сколько лет? Где-то районе сорока. Ну, пусть сорок с небольшим хвостиком. То есть родился он в 1900-1902 году. Так как же он успел при царском режиме отсидеть, если тот был свергнут, как все мы помним, в 1917 году? Он что, в 15 лет, что ли, политзаключенным был? Бред какой-то.

Допускаю, что из книги Гроссмана всё ясно, но я читала ее более 15 лет назад и мало что помню, к сожалению. Нескладуха. Может кто-нибудь читал недавно и поможет мне разобраться?

Доктор, у меня проблема.
Уж сколько раз я проклинала это свое маниакальное стремление дочитать любую начатую книгу, во что бы то ни стало. Вот и сейчас, простите за неровный почерк: насмотревшись «Игру престолов», спешу вцепиться в Джорджа Мартина, и, чую, надолго пропасть в его мире – но не дает второй роман недочитанной трилогии Рыбакова :(( «Детей Арбата» я читала почти три недели, со скрипом, рывками. «Страх» с первых страниц вдохновляет еще меньше. Подозреваю, что в «Прахе и пепле» вообще все помрут. Может, ну его совсем, и таки приняться за Мартина?...

Есть такие книги, которые можно перечитывать бессчетное количество раз, и каждый будет как первый. Например, «Кое-что о Билли». Знаю почти наизусть – а все равно снова ржу, как обдолбанная :-)

"А под пятами этих старцев, и выгибаясь над ними, и поверх престола, и над
евангелическою четвернею, сплетаясь в симметрические струи, почти не
разнствуя между собой из-за роскошества тончайшей художности, сводящей
разномастные их свойства к великолепнейшему тождеству, к разной равности и
равной разности их, единых в инаковости и инаких в единстве, в семейственном
содействии, в совершенной соразмерности сочленений, в сопряженности
соцветий, как созвездие сладчайшего созвучия и связанности мастей по
существу сторонних, как сочетание соприродное сонму струн цитры, как
согласная и согранная, сопредельная соседственность, сродненная существенной
нутряной силою, сосредоточенной на единообразии смысла даже в самой
сумасшедшей игре разнообразного, как узорочье и соположение созданий взаимно
несоединимых, однако, соединяющихся во взаимности, как плод любовного союза,
заключаемого всесильным советом, равнозначно и небесным и светским
(наикрепчайшая, вековечная сопряженность мира с любовью, с
добродетельностью, со строем, с могуществом, с правопорядком, с
первопричиной, с жизнью, со светом, с сиянием, с видом и с образом), как
многоразличное единство, ослепляющее блистательной обработкою, сообщающей
стройную форму соразмерно расположенной материи, - так сплетались и
переливались между собою всевозможные соцветия и листья, и лозы, и отростки,
и побеги любых растений, которыми украшаются сады земные и сады небесные: и
фиалка, и ракитник, и повилика, и лилия, и бирючина, и нарцисс, и лотос, и
аканф, и душистая кассия, и мирра, и смолистый бальзамин".

У меня вопрос ко всем, умудрившимся прочитать хоть один роман Умберто Эко - КАК???

С книгами Пратчетта всегда одна история – перевода ждешь по году, а прочитываешь за полтора дня. Чертовски обидно.

Вкратце – мои впечатления от «Ночной стражи».

У меня сложные отношения с литературой. Основная проблема заключается в том, что я почему-то считаю своим долгом дочитывать до корки все, что однажды открыла и прочитала хотя бы главу.

С фильмами, например, у меня таких трудностей нет: выключаю сразу, как только понимаю, что смотреть это мне не хочется. А в кинотеатре могу и заснуть, если пришла туда не одна, а мои спутники не готовы к спешной эвакуации. Именно так мой организм в свое время отреагировал на просмотр «Догвиля» - так сладко и самозабвенно, как на пуфике кинотеатра МДМ под это творение фон Триера, я никогда не спала в общественных местах.

А вот с напечатанными произведениями, к сожалению, мне не удается расправиться так просто. Какое-то внутренне чувство необходимости, взявшись за гуж, лезть в кузов, заставляет меня усердно одолевать даже всякое дерьмо, которое, по уму, надо бы закрыть и забыть. Даже если это дурацкий бабский дюдик или какое-нибудь, прости господи, коэльо. Я таким образом и Минаева как-то прочитала - и, уже понимая, что потом буду горько сожалеть о потерянном времени (так оно и случилось, я ясновидящая), почему-то не бросила это богомерзкое произведение после третьей страницы, а честно осилила до последней.

Как нетрудно догадаться, через такую свою особенность я много страдаю. Вот и сейчас, простите за неровный почерк. Посоветовали мне прочитать Ивлина Во, «Возвращение в Брайдсхед». Я, конечно, подозревала, что это не самое прекрасное чтение, но повелась на засевшие в памяти фраз из аннотаций к произведениям Пратчетта и Вудхауза, где этих двух моих любимых писателей сравнивали с вот этим вот Во.

Ну, я сдуру и прочитала. До конца, как водится.

И вот теперь сижу в сильном недоумении. Что это было? Зачем это писать? Кто это читает??!! С какой целью?! Как это вообще может кому-то нравиться?!

Возможно, мне не повезло, и я начала свое знакомство с творчеством писателя с худшего его произведения. Увы, но на этом оно и завершится. Если уж не можешь захлопнуть книгу вовремя – научись уже наконец не брать каку в руки.

Недавно меня пригласили на собеседование, но, когда я пришла на него, то сразу поняла, что у нас с этим местом работы не сложится: мне с ходу рассказали об огромном объеме монотонной работы, с которой до этого справлялись лишь немногое избранные, крайней придирчивости потенциального начальника, а также завлекательной перспективе карьерного продвижения: «Из копирайтера вы можете вырасти в … копирайтера».

Поняв, что время на визит было потрачено зря, я уже собралась было уходить, но вдруг разговор зашел о литературе. Иногда так бывает: с обеих сторон сидят неглупые люди, и они уже понимают, что по работе у них не склеится, и разговор переходит из стадии «собеседование» в стадию «почему бы и не потрепаться напоследок с приятным человеком». Вот так и мы разговорились о классических произведениях – в частности, Толстого. И тогда мой приятный собеседник спросил меня, не читала ли я совершенно случайно книгу Павла Басинского «Лев Толстой. Бегство из рая», в которой автор постарался разобраться в причинах, побудивших 82-летнего Толстого оставить жену и сбежать из дома, где он провел лучшие и самые плодотворные годы своей жизни, чтобы умереть на железнодорожной станции Астапово.

Я сказала, что не читала. Фамилию Басинского, конечно, я помнила еще с журфака, и вроде бы даже какие-то другие его труды осилила, но учеба в группе литературно-художественной критики (теперь вы знаете мой страшный секрет) приводит к тому, что у студента образовывается в голове такая каша из фамилий всевозможных писателей, критиков и публицистов, что отличить одного от другого, и уж тем более запомнить, кто что написал, не представляется возможным. В общем, пришлось сознаться в своем невежестве.

Придя домой, я решила ознакомиться с книгой. Ознакомилась – четыре дня читала запоем. Очень интересно.

По одной версии, «великого старца» Толстого доконала злая жена, Ксантиппа, не понимавшая и не принимавшая духовных исканий своего мужа, и желавшая лишь нажиться на его произведениях. По другой – скверного характера гения не выдержала даже кроткая супруга. Первая версия, кстати, получила гораздо более широкое распространение)

Павел Басинский смотрит на предмет иначе, глубже. Он проделал огромную работу по сведению воедино множества мемуаров, писем, дневников тех, кто окружал Толстого в разные годы его жизни, чтобы составить действительную картину несчастливого супружества и понять, что к этому привело. Поэтому «Бегство из рая…», на мой взгляд, будет интересно не только поклонникам творчества Толстого, но и людям, которые склонные порефлексировать над человеческими отношениями. Особенно – отношениями внутри семьи.

У автора получилась прекрасная книга в жанре нон-фикшн, показывающая, тем не менее, трагедию двух людей, которую они творили собственными руками. Сейчас про таких говорят «сам себе злая Буратина». И Лев Толстой (в большей степени), и его жена (на мой взгляд, в меньшей) были именно такими злобными Буратинами.

( Collapse )