Как платил Незнайка за свои вопросы

У меня стала вянуть пеларгония (герань, проще говоря). Три цветка, которые всю зиму бурно колосились и шли в рост, с наступлением весны вдруг повисли безжизненными тряпочками. Мало того, что это вообще неестественно для всего живого – умирать весной, но особенно странно это было потому, что ничего в их жизни не изменилось: поливала я их с той же частотой, что и раньше, и даже горшки не переставляла на другое место. Озадачившись, я полезла читать, что об этом феномене говорят опытные цветоводы. Цветоводы все в голос твердили, что вялые листья у пеларгонии свидетельствуют о том, что растение залито. С учетом того, что я поливала его в последний раз недели две назад, такой диагноз показался мне очень странным.

Ну ладно, - решила я, - раз все пишут одно и то же, не буду же я спорить. Тем более, с моим ничтожным опытом выращивания гераней. Перестану поливать вовсе, буду ждать, пока оклемается.

Ну, жду. Неделю жду, другую. А цветочкам, как тому лосю, всё хуже и хуже. Листья уже не просто вялые, а уныло свисают по бокам горшков. Смотреть тошно. Я уже собралась было их выкидывать, но невозможность установить причину случившегося никак не давала мне покоя. Я так не могу, меня просто парализует, если какие-то окружающие меня явления не поддаются разгадке. Тем более если это явление не глобального масштаба, а что-то бытовое, и к тому же напрямую зависящее от меня (вопрос «Что я делаю не так??!» - один из важнейших в жизни жертвы неукротимого самосовершенствования).

В общем, стала я названивать маменьке, которая цветовод хоть и не дипломированный, но все же более опытный, чем я. И герани, насколько я помню отчий дом, когда-то у нее имелись. Не исключено, что растут и сейчас.

Застала я ее в разгар процедуры ароматерапии в санатории Янгантау, и принялась жаловаться (из-за этого, боюсь, процедура не возымеет должного эффекта). «Я их уже совсем бросила поливать, а они все равно вянут! Не сохнут, не желтеют, как бывает от недостатка воды, а именно вянут – как от перелива! Ну что это такое??! Как так?!»

И тут зашедший на кухню в момент драматического разговора муж, наливая чай, поворачивается ко мне и говорит: «Какие цветы? Вот эти? Я их позавчера поливал, и неделю назад… Земля у них такая сухая, ужас! Ты совсем за ними не следишь».

Тут, как говорится, «повисла мхатовская пауза». На том конце маменька, не желая окончательно испортить себе позитивные впечатления от ароматерапии прослушиванием семейной драмы, нажала отбой и с головой погрузилась в мир здоровья и душевного равновесия. А я так и осталась сидеть с открытым ртом, глядя в спину удаляющемуся мужу-вредителю…

...Главное – вот с чего вдруг такое рвение?! Никогда в жизни не интересовался моими цветочками, просто молча перетаскивал горшки, куда укажу. А тут внезапно не просто озаботился их судьбой, а целый план по спасению осуществил, даже не ставя меня в известность.

Блин, меня способен загнать в тупик своими неисповедимыми поступками даже человек, с которым я живу тринадцатый год. Что уж тогда говорить об остальных людях.

Оказалось, что пионерлагерь – это ужасно. Будили тут спозаранку, на завтрак давали холодную манную кашу и какао с гадкой молочной пенкой, от которой в горле застревал слизкий ком. Но даже такой противный завтрак надо было заслужить ужасной пыткой в виде зарядки и линейки. Какой-то недобитый фашист решил, что если детей заставить с утреца хорошенько попрыгать, то они сразу оздоровятся. Надеюсь, перед смертью его разбудили с похмелья и заставили бегать шесть кругов вокруг стадиона.

Но даже спорт с утра пораньше был не так страшен, как линейка, на которой надо было выстраиваться в колонны, принимать вид «лихой и придурковатый», и, выпучив глаза, орать идиотские речевки: «Дружные, веселые, всегда мы тут как тут! Пионеры-ленинцы, ленинцы идут!».

В тихий час нужно было спать, но спать не хотелось. Скажите на милость, как это вообще возможно – спать днем? Только что ты гуляла, ела котлету, ругалась с кем-то, словом, занималась тысячей важных дел – и тут вдруг внезапно надо все бросить и уснуть! По-моему, это фантастический трюк. По крайней мере, мне он никогда не удавался.

Унылое безмолвное лежание в кровати посреди бела дня не прельщало, и поначалу я надеялась, что в это время можно хотя бы почитать книжку из лагерной библиотеки, но преисполненные педагогического садизма воспитатели лишили меня и этого немудрящего досуга, несмотря на то, что чтение – развивающее хобби для ребенка. Видимо, они считали, что я уже достаточно развилась, больше не надо, мир этого не вынесет.

В общем, куда ни повернись, везде была засада.

Единственной отрадой могло бы стать купание, но так может думать только тот, кто ни разу не купался в составе организованного отряда в пионерском лагере. Для тех, кому повезло, могу провести краткий экскурс. Происходит это так: отряд выстраивается в шеренгу у кромки воды, воспитательница свистит в свисток, и дети, сшибая на радостях друг друга, бегут окунуться в мелкий и грязный лягушатник, с трех сторон окруженный понтонами. В самом глубоком месте он едва доходит до полутора метров, и во время очередного «заплыва» кишит пионэрами, словно бочка – сельдью. Вокруг по понтонам носятся воспитатели (вожатые убежали купаться за ограждение), которые истошно орут: «Козлов, что ты делаешь, отпусти Сидорову щас же, она плавать не умеет!», «Иванова, Кузнецова, прекратите брызгаться!».

Через 10 минут свисток звучит снова, в этот раз приказывая покинуть пучину вод, и горе тем, кто не расслышал его призыв! Он будет немедленно вытащен из воды могучим и безжалостным физруком и передан воспитателю, которая отчитает его перед всем отрядом и больше не пустит в воду.

Такое времяпровождение никак не могло меня порадовать, с учетом того, что в это время я уже сдавала нормативы на разряд в секции по плаванию, лихо прыгала с вышки, и вообще – бассейн был моим вторым домом. Унылое десятиминутное хождение по дну под аккомпанемент свистка и вопли воспринималось мной как оскорбление. И даже моя подруга Ленка, не особая пловчиха, чувствовала какой-то подвох в таком купании.

Единственной отрадой была дискотека, во время которой мы мазали губы и щеки тайком увезенной из дому маминой помадой и прыгали под хит «Любэ»: «Атас, да веселей рабочий класс!». Только проводились дискотеки редко, раз в неделю, поэтому терпеть ради них все остальное мучение смысла не было.

И мы с Ленкой решили бежать. ( Collapse )

К сожалению, в официальной психиатрии термин «апокалиптическое (апокалипсическое) мышление» отсутствует, поэтому я считаю своим долгом объяснить ей, этой самой психиатрии, что это такое. Мысли о собственной уникальности я отринула уже давно, с тех пор как миновала моя беззаботная юность, и с тех пор убедилась, что подобным типом мышления обладаю не только я – носитель образцово- пиздецово-показательного апокалиптического мышления, но и многое другие, несчастные, в сущности, люди.

Апокалиптическое мышление можно разделить на абстрактное и прикладное (то есть бытовое).

Если говорить о нем как о философском течении, то такой тип мышления можно обозначить так ощущение неминуемой катастрофы и краха мира («Придет серенький Фернир и укусит нас за мир»). Основы апокалиптического мышления отчасти объясняет закон Мерфи, сформулированный следующим образом: «Если какая-нибудь неприятность может произойти, она случится». Впрочем, с описанием принципов апокалиптического мышления неплохо справляются законы не только Мерфи. В самом приблизительном, схематичном виде оно представлено тут.

Бытовое апокалиптическое мышление – это не просто мышление пессимиста. Пессимистично настроенный человек заранее готовится к плохому исходу, но он далеко не всегда может себе представить, как именно всё будет плохо. Обладатель же апокалиптического мышления прекрасно представляет в красках, как он умирает в луже крови, заражается в результате поездки в общественном транспорте сифилисом и гепатитом одновременно, и медленно гниет от всего этого, а затем в порыве слепого отчаяния выбрасывается с балкона, и лежит темной скрючившейся фигурой на белом снегу, безвольно раскинув руки и ноги.

( Collapse )