Возвращение (-V)
Вторая половина лета накатила небывалой для города жарой и первыми тёмными после июня ночами. Казалось, зной плавит людские души, поднимая со дна самое тяжёлое, чёрное и зловонное, то, о чём предпочитают молчать даже при разговоре с самим собой. Люди продолжали безумствовать с удвоенной энергией, сея старх, хаос и смерть на своём пути. Из дома стало страшно выходить по вечерам, впрочем и днём было небезопасно.
Ты договорился с друзьями и увёз родных в их загородный дом, подальше от города и поближе к границе. Если настанет полный хаос, то возможно будет хоть какой-то шанс уцелеть. И опять вернулся в почерневший город. Казалось город пророс в тебя невидимыми нитями чёрных каналов и переулков, проник в твою кровь и плоть и не отпускал, медленно отравляя тебя своим ядом. Осталоь доделать несколько дел да сделать записи в дневнике. Возможно, когда-нибудь, эти заметки помогут разобраться в хронике происходящего.
Друзья при встрече уговаривали тебя тоже уехать, но ты как всегда упрямился. Наконец, закончив самые неотложные дела и собрав что-то из вещей, уехал в ближний пригород, в маленький обветшавший домик, одиноко стоящий среди заброшенных яблонь и кустов сирени. В конце концов, писать можно и там, подумал ты. И время остановилось. Изредка редкие соседи делились новостями и слухами, ещё реже газетами или папиросами, забытые ныне слова. Военное положение не было отменено и редакции были осторожны в своих заметках. Но всё читалось между строк, вернее само отсутсвие хороших известий красноречиво говорило, что мира не стоит ожидать в ближайшее время.
Ты вздыхаешь, завариваешь чай и надолго задумываешься о смысле жизни. Философия, а что ещё остаётся делать? Можно спать до обеда, потом сварить молодой картошки на дровяной печке, посыпать зелёным луком и добавить кусочек консервированной рыбы. Со времён службы в армии ты ненавидишь рыбные консервы, но сейчас и это блюдо кажется желанным. В доме тишина, только часы тихонько тикают и подрагивают секундной стрелкой. Время бежит, хотя кажется, что оно замерло в августовской жаре, подобно насекомому в клейкой дервесной смоле.
Надо бы вернуться и проверить, как обстоят дела у друзей в городе, проскальзывает мысль в однообразии деревенской жизни. Но вернуться, в этом таится опасность, незримая и поджидающая там, где её никак не ждёшь. Мёртвые лица на набережной всё ещё снятся тебе по ночам. И ты лежишь среди них, в почерневшей крови, широко раскрыв глаза, уставленные в высокое синие небо. Небу нет дела до людей, оно безразлично и безлико и только редкие облака плывут в вышине, не принося ни дождя, ни тени, ни малейшей прохлады.
Очнувшись, вытряхиваешь пепельницу, и найдя недокуренную сигарету, закуриваешь. Пальцы дрожат. Зажигаешь проржавевшую керосиновую лампу, откуда она в доме? Достаёшь блокнот и начинаешь писать, заполняя страницы своим неровным почерком. Разобраться бы потом в написанном. За подобные заметки, если найдут при обыске, может и не поздоровится. Но желание сказать правду сильнее страха. Свобода, в том числе и в собственных глазах, превыше всего. Жизнь человека есть обретение свободы, думаешь ты. То, что нам дано изначально, и без чего незачем и невозможно жить.
Постепенно тени начинают плясать в твоих глазах, ты гасишь лампу и засыпаешь на старом диване. Звёздная ночь приносит долгожданную прохладу и погружает тебя в забвение. И только ветер шумит в кронах деревьев, да редкая сова вскрикнет в ночи.
Ты договорился с друзьями и увёз родных в их загородный дом, подальше от города и поближе к границе. Если настанет полный хаос, то возможно будет хоть какой-то шанс уцелеть. И опять вернулся в почерневший город. Казалось город пророс в тебя невидимыми нитями чёрных каналов и переулков, проник в твою кровь и плоть и не отпускал, медленно отравляя тебя своим ядом. Осталоь доделать несколько дел да сделать записи в дневнике. Возможно, когда-нибудь, эти заметки помогут разобраться в хронике происходящего.
Друзья при встрече уговаривали тебя тоже уехать, но ты как всегда упрямился. Наконец, закончив самые неотложные дела и собрав что-то из вещей, уехал в ближний пригород, в маленький обветшавший домик, одиноко стоящий среди заброшенных яблонь и кустов сирени. В конце концов, писать можно и там, подумал ты. И время остановилось. Изредка редкие соседи делились новостями и слухами, ещё реже газетами или папиросами, забытые ныне слова. Военное положение не было отменено и редакции были осторожны в своих заметках. Но всё читалось между строк, вернее само отсутсвие хороших известий красноречиво говорило, что мира не стоит ожидать в ближайшее время.
Ты вздыхаешь, завариваешь чай и надолго задумываешься о смысле жизни. Философия, а что ещё остаётся делать? Можно спать до обеда, потом сварить молодой картошки на дровяной печке, посыпать зелёным луком и добавить кусочек консервированной рыбы. Со времён службы в армии ты ненавидишь рыбные консервы, но сейчас и это блюдо кажется желанным. В доме тишина, только часы тихонько тикают и подрагивают секундной стрелкой. Время бежит, хотя кажется, что оно замерло в августовской жаре, подобно насекомому в клейкой дервесной смоле.
Надо бы вернуться и проверить, как обстоят дела у друзей в городе, проскальзывает мысль в однообразии деревенской жизни. Но вернуться, в этом таится опасность, незримая и поджидающая там, где её никак не ждёшь. Мёртвые лица на набережной всё ещё снятся тебе по ночам. И ты лежишь среди них, в почерневшей крови, широко раскрыв глаза, уставленные в высокое синие небо. Небу нет дела до людей, оно безразлично и безлико и только редкие облака плывут в вышине, не принося ни дождя, ни тени, ни малейшей прохлады.
Очнувшись, вытряхиваешь пепельницу, и найдя недокуренную сигарету, закуриваешь. Пальцы дрожат. Зажигаешь проржавевшую керосиновую лампу, откуда она в доме? Достаёшь блокнот и начинаешь писать, заполняя страницы своим неровным почерком. Разобраться бы потом в написанном. За подобные заметки, если найдут при обыске, может и не поздоровится. Но желание сказать правду сильнее страха. Свобода, в том числе и в собственных глазах, превыше всего. Жизнь человека есть обретение свободы, думаешь ты. То, что нам дано изначально, и без чего незачем и невозможно жить.
Постепенно тени начинают плясать в твоих глазах, ты гасишь лампу и засыпаешь на старом диване. Звёздная ночь приносит долгожданную прохладу и погружает тебя в забвение. И только ветер шумит в кронах деревьев, да редкая сова вскрикнет в ночи.