(no subject)
«Вилли» - жалобным голосом тяну я, когда она открывает мне дверь – «Парни меня бросили тут одну! Мы приехали разобрать гараж и убраться в квартире, они поехали отвозить мешки мусора на свалку, а потом заехали домой дожидаться какую-то посылку и обедать. А я тут одна в пустой квартире. Голодная».
«Ах, девочка моя!» - хлопает в ладоши Вилли и затаскивает меня в квартиру, причитая и качая головой – «Алекс, с нами Даша будет обедать» - кричит она мужу и тут же командует внуку поставить еще одну тарелку на стол. Через минуту я уже сижу перед полной тарелкой еды, с огромной чашкой горячего чая (ни в одном голландском доме я не встречала таких прекрасных огромных чашек) и чувствую себя как дома.
Я при этом не ощущаю себя нагло напросившейся, потому что точно знаю, что мне тут всегда рады.
Вилли и Алекс – это наши соседи на старой квартире. Хотя слово «соседи» тут даже какое-то не очень правильное. Даже слова «друзья» будет недостаточно. Лично я воспринимаю их как семью, а уж Пухле они точно все эти годы были бонусными бабушкой и дедушкой.
Я помню, как заговорила с ней в первый раз, когда жила в Го еще только несколько недель. Я спросила, любит ли она петь, потому что услышала ее мурлыкающей что-то под нос на улице возле велосипедных гаражей. Она засмеялась и ответила, что петь совсем не умеет, но музыку любит. Этим все общение и ограничилось. А где-то через год я первый раз позвала ее в гости. Просто оставила двум соседкам сверху в почтовом ящике приглашение на чашечку чаю в честь моего дня рождения. Мы, чтоб было понятно, жили до недавнего времени в небольшом квартирном комплексе, где в каждом подъезде было по 4 квартиры – две сверху, две снизу. Мы внизу, а Вилли и Алекс по диагонали наверху.
На ту чашечку чаю пришли обе соседки, но подружились мы только с Вилли. Причем подружились настолько, что по-моему уже через год вместе справляли Новый Год. Они с Алексом регулярно оставались посидеть с Пухлей, то забирая его к себе, то оставаясь на вечер у нас дома, когда мы ходили в кино. Мы часто ужинаем вместе или просто засиживаемся за чашкой чаю, плавно перетекающей в вечернее пиво. Мы были на всех днях рождениях друг друга. А еще Вилли постоянно дарит нам с Пухлей подарки просто так, не только на дни рождения. Когда мы несколько раз уезжали на Новый год в Питер, например, то по возвращению домой обнаруживали под елочкой маленькие подарки. Она сшила мне четыре красивых фартука и надарила кучу всяких прибамбасов для выпечки, зная, что я люблю печь. А еще все Пухлины рисунки она хранит в специальной коробке, где хранятся рисунки ее многочисленных внуков. В прошлом году, когда у Пухли был небольшой курс рисования в местном музее, а потом было что-то типа выставки, куда можно было звать бабушек-дедушке любоваться поделками и рисунками, Вилли и Алекс пришли и с серьезным видом рассматривали все это детское «искусство» и комментировали. Или вот пару недель назад Пухле надо было к зубному врачу, но шел дикий дождь и мне так не хотелось ехать на велике с пузом под ливнем, что я позвонила Алексу и он свозил на с Пухлей к зубному и подождал в машине как ни в чем ни бывало. А еще они всегда в конце школьной четверти просят посмотреть Пухлин «школьный табель», подробно обсуждают с ним его оценки и обязательно выдают пару монеток в копилку за хорошую учебу.
Но самое главное, что к ней всегда можно просто без предупреждения позвонить в дверь. И не важно, за чем я пришла – одолжить луковицу, выпить чаю или пообниматься – у нее всегда найдется время и желание меня видеть. Особенно я люблю приходить пообниматься, когда мне грустно. Мне никогда не надо ей ничего объяснять, если не хочется. «Вилли, можно мне обнимашку?» - и она заключает меня в свои теплые мягкие объятия и крепко-крепко держит и шепчет что-нибудь утешающее.
Вот и вчера, когда я, наевшись, собираюсь уходить обратно в квартиру убираться дальше и подхожу к ней поцеловать в щеку, она сжимает меня крепко и шепчет «я буду так по тебе скучать!». Я смеюсь в ответ: «Аллё, ты помнишь, что сегодня вечером вы приходите к нам в гости вообще-то? А на следующей неделе мы придем навестить тебя, когда тебе сделают операцию на колене. А потом я рожу, и вы придете повидать малыша. А потом будет Пухлин день рождения, и мы опять увидимся. А еще я обещала Алексу русский ужин с водкой и пельменями. О, а на Новый Год что вы делаете, кстати? В общем, ты не успеешь по мне соскучиться!» Но она пожимает плечами и обнимает меня еще раз.
Я, кстати, рассказала ей о своей беременности самой первой. Потому что у меня была давняя мечта – если я опять забеременею, то возьму ее с собой на УЗИ. За этим всем стоит особая причина – у них трое детей и аж семь внуков, но младшие сыновья много лет назад перестали с ними общаться по совершенно ебанутой причине, поэтому четверых младших внуков они не видели много лет, от чего всем очень горько. Я думаю, что в том числе и поэтому у нас сложились такие особые отношения, мы с Пухлей как бы заменяем детей и внуков, с которыми нельзя общаться, а она заменяет мне бабушку, которую я оставила в России и теперь вот недавно потеряла совсем.
Так что как только с моей беременностью стало все ясно, то мы с Тином поднялись к ним наверх и с заговорщическим видом попросили в такой-то день и в такое-то время быть готовой поехать со мной кое-куда в качестве моральной поддержки. Вилли сначала испугалась, что случилось что-то плохое. «Да нет, мне просто надо на первое УЗИ, потому что будет как раз срок постановки на учет по беременности» - объяснила я. А она как зарыдала. И спустя пару недель на самом УЗИ тоже рыдала и приговаривала, что не может поверить своему счастью. Фотки с УЗИ, конечно же, я ей сразу переслала. И потом всю беременность после всех осмотров и УЗИ отчитывалась. А как же иначе.
Пару недель назад, за несколько дней до переезда мы пришли к ним на ужин. Потому что у нас была договоренность, что если в какой-нибудь из дней нашего ремонта у меня совсем не будет сил готовить, то надо просто позвонить Вилли и сообщить об этом, а она позаботится об ужине. Что мы и сделали. Сидели весь вечер у них на кухне, ели вкусняшки и болтали. А потом, когда Пухле уже пора было спать, спустились вниз. И Алекс и Вилли остались стоять наверху на своей лестничной площадке. Всего каких-то полтора десятка ступенек вниз. Сколько раз мы вот так после очередного совместного ужина стояли, разделенные лестницей, и никак не могли закончить разговор. «Вооот. Последний раз вы так от нас уходите после ужина просто вниз. А в следующие разы будете не уходить, а уезжать…» - грустно сказала тогда Вилли. И у меня так защемило сердце. Я наверное только в тот момент по-настоящему почувствовала, по чему именно буду скучать после переезда больше всего. Не по квартире, не по любимому району, а по вот этому волшебному соседству. Хотя понятно, что дружба эта никуда не денется и никак не изменится. Просто станет чуточку меньше спонтанности. Но все равно. Больше нельзя будет просто убежать на 20 минут в магазин и оставить Пухлю дома одного, просто позвонив снизу и прокричав «Вилли, я в магаз, Пухля смотрит мультики», и зная, что ребенок под присмотром. И никто в мой день рождения не постучит теперь просто так в дверь с криком «Где моя именинница?! Я пришла ее заобнимать!» В этом году, кстати, день рождения я из-за короны не праздновала, гостей приглашать тогда официально не разрешалось, так Вилли позвонила в дверь, оставила букет цветов на пороге и отошла на безопасное расстояние и поздравила на расстоянии, но на словах «когда можно будет опять обниматься, тогда будет тебе днерождневая обнимашка» она не выдержала и всхлипнула. Тогда уже не выдержала я, вышла в холл и обняла ее, потому что членам семьи обниматься было не запрещено, а мы – семья.
Ох. В общем мне просто захотелось сегодня написать об этой удивительной дружбе. Потому что вчера было так здорово завалиться к ним на обед. Потому что вчера вечером они пришли в гости с огромным букетом подсолнухов (она помнит, что это мои любимые цветы). Потому что я переживаю за ее операцию на колене во вторник, и мы переписываемся про это каждый день. Потому что в четверг мы официально прощаемся со старой квартирой и передаем ключи новым хозяевам и меня вот сейчас накрыло печалью о расставании.
Но Вилли не зря сказала «Вы уехали из нашего района, но вы ведь никуда не пропадете из моего сердца». Никуда мы не пропадем. И они с Алексом не пропадут. Просто захотелось рассказать о них.
«Ах, девочка моя!» - хлопает в ладоши Вилли и затаскивает меня в квартиру, причитая и качая головой – «Алекс, с нами Даша будет обедать» - кричит она мужу и тут же командует внуку поставить еще одну тарелку на стол. Через минуту я уже сижу перед полной тарелкой еды, с огромной чашкой горячего чая (ни в одном голландском доме я не встречала таких прекрасных огромных чашек) и чувствую себя как дома.
Я при этом не ощущаю себя нагло напросившейся, потому что точно знаю, что мне тут всегда рады.
Вилли и Алекс – это наши соседи на старой квартире. Хотя слово «соседи» тут даже какое-то не очень правильное. Даже слова «друзья» будет недостаточно. Лично я воспринимаю их как семью, а уж Пухле они точно все эти годы были бонусными бабушкой и дедушкой.
Я помню, как заговорила с ней в первый раз, когда жила в Го еще только несколько недель. Я спросила, любит ли она петь, потому что услышала ее мурлыкающей что-то под нос на улице возле велосипедных гаражей. Она засмеялась и ответила, что петь совсем не умеет, но музыку любит. Этим все общение и ограничилось. А где-то через год я первый раз позвала ее в гости. Просто оставила двум соседкам сверху в почтовом ящике приглашение на чашечку чаю в честь моего дня рождения. Мы, чтоб было понятно, жили до недавнего времени в небольшом квартирном комплексе, где в каждом подъезде было по 4 квартиры – две сверху, две снизу. Мы внизу, а Вилли и Алекс по диагонали наверху.
На ту чашечку чаю пришли обе соседки, но подружились мы только с Вилли. Причем подружились настолько, что по-моему уже через год вместе справляли Новый Год. Они с Алексом регулярно оставались посидеть с Пухлей, то забирая его к себе, то оставаясь на вечер у нас дома, когда мы ходили в кино. Мы часто ужинаем вместе или просто засиживаемся за чашкой чаю, плавно перетекающей в вечернее пиво. Мы были на всех днях рождениях друг друга. А еще Вилли постоянно дарит нам с Пухлей подарки просто так, не только на дни рождения. Когда мы несколько раз уезжали на Новый год в Питер, например, то по возвращению домой обнаруживали под елочкой маленькие подарки. Она сшила мне четыре красивых фартука и надарила кучу всяких прибамбасов для выпечки, зная, что я люблю печь. А еще все Пухлины рисунки она хранит в специальной коробке, где хранятся рисунки ее многочисленных внуков. В прошлом году, когда у Пухли был небольшой курс рисования в местном музее, а потом было что-то типа выставки, куда можно было звать бабушек-дедушке любоваться поделками и рисунками, Вилли и Алекс пришли и с серьезным видом рассматривали все это детское «искусство» и комментировали. Или вот пару недель назад Пухле надо было к зубному врачу, но шел дикий дождь и мне так не хотелось ехать на велике с пузом под ливнем, что я позвонила Алексу и он свозил на с Пухлей к зубному и подождал в машине как ни в чем ни бывало. А еще они всегда в конце школьной четверти просят посмотреть Пухлин «школьный табель», подробно обсуждают с ним его оценки и обязательно выдают пару монеток в копилку за хорошую учебу.
Но самое главное, что к ней всегда можно просто без предупреждения позвонить в дверь. И не важно, за чем я пришла – одолжить луковицу, выпить чаю или пообниматься – у нее всегда найдется время и желание меня видеть. Особенно я люблю приходить пообниматься, когда мне грустно. Мне никогда не надо ей ничего объяснять, если не хочется. «Вилли, можно мне обнимашку?» - и она заключает меня в свои теплые мягкие объятия и крепко-крепко держит и шепчет что-нибудь утешающее.
Вот и вчера, когда я, наевшись, собираюсь уходить обратно в квартиру убираться дальше и подхожу к ней поцеловать в щеку, она сжимает меня крепко и шепчет «я буду так по тебе скучать!». Я смеюсь в ответ: «Аллё, ты помнишь, что сегодня вечером вы приходите к нам в гости вообще-то? А на следующей неделе мы придем навестить тебя, когда тебе сделают операцию на колене. А потом я рожу, и вы придете повидать малыша. А потом будет Пухлин день рождения, и мы опять увидимся. А еще я обещала Алексу русский ужин с водкой и пельменями. О, а на Новый Год что вы делаете, кстати? В общем, ты не успеешь по мне соскучиться!» Но она пожимает плечами и обнимает меня еще раз.
Я, кстати, рассказала ей о своей беременности самой первой. Потому что у меня была давняя мечта – если я опять забеременею, то возьму ее с собой на УЗИ. За этим всем стоит особая причина – у них трое детей и аж семь внуков, но младшие сыновья много лет назад перестали с ними общаться по совершенно ебанутой причине, поэтому четверых младших внуков они не видели много лет, от чего всем очень горько. Я думаю, что в том числе и поэтому у нас сложились такие особые отношения, мы с Пухлей как бы заменяем детей и внуков, с которыми нельзя общаться, а она заменяет мне бабушку, которую я оставила в России и теперь вот недавно потеряла совсем.
Так что как только с моей беременностью стало все ясно, то мы с Тином поднялись к ним наверх и с заговорщическим видом попросили в такой-то день и в такое-то время быть готовой поехать со мной кое-куда в качестве моральной поддержки. Вилли сначала испугалась, что случилось что-то плохое. «Да нет, мне просто надо на первое УЗИ, потому что будет как раз срок постановки на учет по беременности» - объяснила я. А она как зарыдала. И спустя пару недель на самом УЗИ тоже рыдала и приговаривала, что не может поверить своему счастью. Фотки с УЗИ, конечно же, я ей сразу переслала. И потом всю беременность после всех осмотров и УЗИ отчитывалась. А как же иначе.
Пару недель назад, за несколько дней до переезда мы пришли к ним на ужин. Потому что у нас была договоренность, что если в какой-нибудь из дней нашего ремонта у меня совсем не будет сил готовить, то надо просто позвонить Вилли и сообщить об этом, а она позаботится об ужине. Что мы и сделали. Сидели весь вечер у них на кухне, ели вкусняшки и болтали. А потом, когда Пухле уже пора было спать, спустились вниз. И Алекс и Вилли остались стоять наверху на своей лестничной площадке. Всего каких-то полтора десятка ступенек вниз. Сколько раз мы вот так после очередного совместного ужина стояли, разделенные лестницей, и никак не могли закончить разговор. «Вооот. Последний раз вы так от нас уходите после ужина просто вниз. А в следующие разы будете не уходить, а уезжать…» - грустно сказала тогда Вилли. И у меня так защемило сердце. Я наверное только в тот момент по-настоящему почувствовала, по чему именно буду скучать после переезда больше всего. Не по квартире, не по любимому району, а по вот этому волшебному соседству. Хотя понятно, что дружба эта никуда не денется и никак не изменится. Просто станет чуточку меньше спонтанности. Но все равно. Больше нельзя будет просто убежать на 20 минут в магазин и оставить Пухлю дома одного, просто позвонив снизу и прокричав «Вилли, я в магаз, Пухля смотрит мультики», и зная, что ребенок под присмотром. И никто в мой день рождения не постучит теперь просто так в дверь с криком «Где моя именинница?! Я пришла ее заобнимать!» В этом году, кстати, день рождения я из-за короны не праздновала, гостей приглашать тогда официально не разрешалось, так Вилли позвонила в дверь, оставила букет цветов на пороге и отошла на безопасное расстояние и поздравила на расстоянии, но на словах «когда можно будет опять обниматься, тогда будет тебе днерождневая обнимашка» она не выдержала и всхлипнула. Тогда уже не выдержала я, вышла в холл и обняла ее, потому что членам семьи обниматься было не запрещено, а мы – семья.
Ох. В общем мне просто захотелось сегодня написать об этой удивительной дружбе. Потому что вчера было так здорово завалиться к ним на обед. Потому что вчера вечером они пришли в гости с огромным букетом подсолнухов (она помнит, что это мои любимые цветы). Потому что я переживаю за ее операцию на колене во вторник, и мы переписываемся про это каждый день. Потому что в четверг мы официально прощаемся со старой квартирой и передаем ключи новым хозяевам и меня вот сейчас накрыло печалью о расставании.
Но Вилли не зря сказала «Вы уехали из нашего района, но вы ведь никуда не пропадете из моего сердца». Никуда мы не пропадем. И они с Алексом не пропадут. Просто захотелось рассказать о них.
