я канатами ветра навечно привязан к штурвалу

На чёрном блеск особенно зловещ.
Алтарь и Солнце. Взмах. Astala vista.
И я не муж, не друг, а только вещь -
Что не нужна тебе и ненавистна.

На бронзе кожи пламенеет рана -
Всё шире раскрывая новый день.
Твои слова острей обсидиана
И бьёт больнее каждая ступень.

...
Это я выложу только сюда, без кросспоста на другие ресурсы. Слишком.

Рассвет, но блеск небесного сапфира
Скрывает сероглиняная мгла.
Беги, беги вдоль моря, Эрендира,
Какого бы ты пола ни была.

В Макондо и Гадюкино дожди
Не могут с неба смыть осадок ночи.
Ты накопила столько одиночества -
На сотню лет хватило бы другим.
Беги сквозь дождь и снег, беги сквозь дым,
В ракушечный песок вбивая пятки,
И оставляя лаковые пятна
Зелёной крови.

Бесшумны отчаянья чёрные воды -
И мне не придётся краснеть на миру.
Представь себе, что ты год за годом
Проходишь тест Кобаяси Мару.

Дни сливаются в Панксатоне
В круг огня вокруг маяка,
И корабль плывёт, а может быть - тонет -
Кто его знает наверняка -

В космосе все направления стёрты -
Низ - где ноги и там, где враг.
Пробит метеором по левому борту -
Но нет противника - сам дурак.

Это не стих и даже не проза,
Это не свечи на окнах жгу -
Просто симптом астеноневроза,
Чёрные пятна на синем снегу.

Беспощадное Солнце сжигает века
я смотрю на него из-под век
С каждым шагом к зиме всё короче строка
В небе круглая мятая медь
И душа начинает неметь
Как рука
погружённая в снег

Напиши инеем на губах:
хинин недорого, от вагона.
Морская пена и бритва Дагона
а может Оккама -
я отсекаю
лишнее здесь, несомненно, я сам
а не щетина
теперь всё равно
и с каждым днём становится всё ровнее
стена, на которую я смотрю,
стена, на которую смотришь ты
полевые цветы из кобальта
море из смальты
руки из дерева
берег скелетов
.

Ветер приносит с востока свет
И тьма проливает дождь
В доме дверей изначально нет,
Но ты никого не ждёшь.

Солнце течёт в гексаграммы сот
Пляж раскалён и беж
Но лёд на пиках твоих высот
Так же могуч и свеж

В пламенных взглядах нехватки нет,
Но ты и со мной одна.
Я ждал четырнадцать тысяч лет,
Пока ты всплывёшь со дна.

Покрылся мхом и похож на ком
Из змей и морской травы
Душа болит у всех, но, увы,
Я из неё целиком.

Перед окном пролетает мышь
А мог бы лететь жираф
И в том, что ты до сих пор стоишь,
Кто-то из нас неправ.

Мне не укрыться в тени и в свете
Последний пропит засов
А всё, что имею — лишь ветер, ветер
И нет парусов.

Ветер катает по небу жёлтое, небо сползает в море по жёлобу. Это весна - так называется яд. Горы осыпали гильзами жёлуди, лебеди к снегу отсюда летят. Скоро потянутся пыльные полозы, ветер в лицо забивающий волосы, стёкла протают, и мокрые полосы солнца блеснут на щеках. Только недолго нам бредить апрелями, чрево земли разрешится от бремени - травы кнутом взовьются в руках у времени-ямщика. Выбежит греться в поле из леса тоска, и строка взовьётся взорванным рельсом, круг превращая в спираль.

ответ на https://vk.com/the_enotas?w=wall2195357_42944

На груди - словно крышка люка.
Мои слова - клюка и собака,
ведущие по серпантину
на этот раз безо всякого конфетти.
В конце пути
собаку пропустят в рай,
клюка пригодится в качестве кочерги,
а мне говорят: выбирай
между планетой,
которая прошла в этой точке двадцать секунд назад
и более не вернётся,
и Бетельгейзе -
там жарковато, но пока никто не проверил, насколько.
Скользкая глина под ногами сменяется льдом,
травою и пылью, а я
всё стою на обрыве.

...и всё-таки Карфаген должен быть разрушен, ёлы-палы.

И чтоб два раза не писать: только сейчас понял, как назывался мой официальный брак: http://fisicashool.ucoz.ru/forum/5-9-1

Танцующие в боярышнике
серые феи,
я бы сказал,
что вам так идёт этот красный -
если бы он был от ягод.