я канатами ветра навечно привязан к штурвалу

Эту историю рассказал мне мой друг и учитель, который сам пишет книги про духовное совершенствование. Но она настолько меня увлекла, что я не мог удержаться от того, чтобы изложить её своими словами.

Мёртвый стрелок

Топор воткнулся во влажную от дождя изрубленную колоду, и голова с маленьким красным гребешком отлетела в сторону. Хлопнула дверь, я отвлёкся и забыл придержать тело. Безголовая курица понеслась по двору с бьющим из шеи фонтанчиком. Она сделала полный круг, уткнулась в угол забора, подёргала лапами и затихла.
Отец неподвижно стоял на крыльце. Его лицо напряглось, приоткрытые губы скривились. Зачем вышел во двор, он, наверное, уже не помнил. И ни до этого, ни после я не видел ни у кого такого ужаса в глазах. Я вдруг понял, что перед его взором сейчас не двор и не курица, а нечто такое, что немногие видели и предпочли бы не видеть.
Дома он налил себе стакан самогонки, выпил, как воду, и долго сидел молча. Потом начал рассказывать. Говорил он отрывисто, сбивчиво, но я боялся его прерывать, и потому не уточнял детали.
Была зима сорок третьего года. Их, штрафников, как водится, послали на прорыв. С ППШ и винтовками — против немецкой части, в которой были и миномёты, и несколько орудий. Прорвутся — хорошо, полягут — не жалко.
Они вышли из леса недалеко от немецких позиций. Пушки были развёрнуты в другую сторону — туда, откуда могли подойти танки. Но много ли надо мягкому, не бронированному человеку? Пулю поймал — отвоевался.
Они бежали, вжимались в снег, откатывались в сторону и бежали снова. И падали, чтобы больше не встать. На белом снегу они были мишенями. Ударили миномёты — и снег начал становиться красным. Атака захлёбывалась.
И тут одному из бойцов, который бежал с криком «Ура!» и палил на бегу из автомата, осколком срезало череп. Весь, от верхней челюсти до затылка. Мозговая ткань осталась только в районе ствола и мозжечка, остальное разбросало по снегу. Но боец этого словно не заметил. Он продолжал бежать, окрашивая снег фонтанами из мозговых артерий, вопить «Уррраааааааа!» страшным ртом без лица, и стрелять по немцам. Нет, его палец не сжал рефлекторно спусковой крючок, и обойма не ушла одной длинной очередью в белый свет. Он стрелял прицельно, короткими очередями.
Наверное, душа в исступлении боя не заметила смерти тела. В атаке некогда думать, почему ты вдруг стал смотреть не глазами, а откуда-то сверху. Так даже удобнее целиться — видно, кто сейчас высунется из окопа.
Немцы пришли в ужас. Раздался крик «русиш фанатик!», и началась паника. Кто-то побежал сразу, кто-то продолжал отбиваться, но трясущимися руками уже не мог попасть с нескольких метров в непостижимых бессмертных противников. Перед мистическим ужасом обычный страх отступил, и наши бойцы бежали на небывалом подъёме на пустеющие окопы врага. Раненые не замечали пуль, и никто уже не видел, как рухнул от потери крови безголовый солдат.
Они всё могли в тот день. Они были бессмертны, они были богами. Если бы рядом был Берлин, то война могла закончиться в тот же день. По крайней мере, так им казалось. И когда, осмотрев захваченную позицию, командир заградотряда криво ухмыльнулся и произнёс: «Не очень-то радуйтесь, всё равно всех вас в итоге пустим в расход», один из штрафников молча приставил к его лбу трофейный пистолет и нажал на спуск. И никто из бойцов НКВД не посмел ничего сказать. Записали — погиб в бою.

Цветок-ананас

На данный момент Владимир Балалаечников был самым счастливым человеком на свете. Он купил в увольнительной отличный цивильный костюм и теперь примерял его в казарме перед зеркалом. До дембеля оставалось три дня. Довольный Балалаечников улыбнулся своему мужественному и одновременно элегантному отражению и лихо щёлкнул пальцами по плечу, сбивая несуществующую пылинку.
В это время зашипел армейский матюгальник, и голос, прерывающийся от испуга, сказал:
- На объекте номер три ситуация номер один…. Ребята! Щас рванёт!
На секунду все замерли. Если взлетит на воздух склад с отравляющими веществами и все это разойдется в атмосфере… это ж пол-России вымрет!
В одно мгновение солдаты натянули костюмы химзащиты. Балалаечников влез в свой прямо в обновке. Они прыгали через заборы – чтоб короче – не замечая веса ящиков с оборудованием, которые тащили на плечах. Степень опасности была такая, что все понимали: о себе думать уже поздно. Тут главное – страну спасти. И когда кто-то задел краем ящика полковника, оставив на его щеке кровоточащую ссадину, а тот по привычке взревел: «сгною гада!», несколько голосов ему ответили: «если успеешь».
( Collapse )

***
Теперь я могу быть спокоен. Я мёртв, и мне ничего более не страшно. По крайней мере, мне недавно так сказали.
Моя жизнь связана с политикой странными ниточками. С горячо ненавидимой мною политикой. Наше первое свидание состоялось в тот день, когда убили Галину Старовойтову. Назначено оно было, конечно раньше. Всё бывает назначено раньше. Кому-то достаются пули в голову, кому-то стрелы в нарисованное розовое сердце. Я потом хотел повеситься на дереве, под которым мы целовались. Ничего личного, просто назло. Ей и Ему, Который.
Зимний вечер, сильные ноги, не устающие от прогулок, от бесконечного поцелуя стоя в моей комнате. Я и то устал, но ты поначалу боялась горизонтали, зато потом... тсс! Это будет викторианский рассказ, без конструктора лего из тел, без тетриса с человечками, падающими в тёмную влажную глубину, чтобы соединиться и исчезнуть. Только твой зрачок, на который падает моя тень – он расширяется, как галактика, разбегается в стороны, и я растворяюсь в невесомости среди миллионов миров.
А где-то мы были, наверное, ещё – во сне, в иллюзиях, в других временах. Вот у меня тёмные глаза и толстые усы раджи, у тебя смуглая кожа – и не с нас ли сделаны рельефы на храмах, века спустя заставившие краснеть бледных англичан?
Вот мы незнакомы, но видим с разных точек толпу у помоста. Я тонкая, юная, в простом холщовом балахоне – не знаю, как он назывался. Ты зрелый, умудрённый и почти равнодушный. Ты думаешь, что так всегда и бывает с пророками, гениями и теми, кто слишком опередил эпоху, а я не верю, не верю тому, что орёт толпа, и зачем этот сухой, прямой, как палка, и неуловимый, как змея, человек на помосте спрашивает у тех, кто не способен увидеть и понять? Мир отдаляется, превращается в чей-то бред, я не верю, что эти люди с пыльными глазами могут распять Солнце.
Где мы были с тобой... может, и были. Знаю точно только одно – нас нет здесь и сейчас. Я был слишком нервным тогда, но в том ли причина – наверное, не узнаю никогда. Был Новый, действительно новый год – год потерь. На захламленной питерской кухне чёрно-белый телевизор показывал серого пыльного человека, который вдруг вырос на троне империи, как ядовитый гриб, как ворон на мраморном бюсте – и тень его легла на всех нас, как холодная каменная плита. Тогда я впервые увидел текст Greensleeves, и он поразил меня в самое сердце, упавшее на снег. Я увидел тебя в очереди в библиотеку, я подписывал обходной на отчисление по семейным обстоятельствам, вручил бледную распечатку с матричного принтера и попросил перевести какое-то слово. Ты поняла меня. Ты сказала, что причиной не "heart of want and vanity".
74. Это не год, это по шкале депрессии. Кто плавал, тот знает, а моряки ходят. Феназепам и молитвослов. Двадцатка бегом по снежным холмам меж сосен. Стихи, которые тогда словно только что появились, перечеркнув предыдущие пять лет рифм.
Автобус, ещё автобус – через весь город в онкологический центр. Дед долго болел, и говорил маме по телефону: - Состояние бодрое, идём ко дну.
Тогда я и понял, что только маленьких проблем бывает много. Вторая большая уже не влезает в сознание, и это не зависит от важности. За соседом деда ухаживала дочка. Симпатичная, сорок с копейками – чуть ли не вдвое больше, чем мне тогда. Мы ехали вместе в автобусе в город и сердце тукало. Я был похож на романтического вампира из сопливого анимэ – нереально красивый, худой, как положено стайеру – перворазряднику, глаза с кругами, как у панды, и с нездоровым красным огнём. Я не стал тогда настаивать. А может, и не мог. Просто посадил её на автобус на пересадке и на прощание поцеловал руку. И почувствовал, что я жив. Ещё тогда.
А сейчас мне говорят, что я умер. Хотя, может быть, это произошло позже.

( Collapse )

1. Бухта

Залезая в ванну, вода в которой - моей любимой температуры, я каждый раз думаю: образ Озера Огненного родился в воображении немытых пророков пустыни, одетых в пыльные шерстяные балахоны, пропахшие потом. Пророки сидят на горячих, остывающих к ночи камнях, им мерещатся волны моря, сдуваемые ветром и обнажающие песчаное дно. Из навозного костра вылетают искры-звёзды, в пыльные головы влетают грёзы, которые впечатаются в века.

2. Залив

Вода - мать всего живого, кровь и плоть. Огонь - это Отец и Дух. Засушливы страны, в которых чтят Отца, но забыли Мать. Тропический дождь стекает по рукам - восьми изящным женским рукам, вздымающим жезлы, дарящим цветы, растящим в ладони огонь и заносящим кривые клинки с отпечатком коровьего копыта у рукояти. Это знак питающей матери. Она превращает свою кровь в молоко, и молоко снова становится кровью, всегда оставаясь водой.

3. Вода

Глоток первый - кран

Ностальгия - пить из под крана, хватая ртом струю воды сбоку, как пролетающую стрелу. Чем выше этаж - тем больше тёплых труб - тем больше воды надо пропустить, чтобы холод не давал примесям портить вкус.
Мы гуляли по пустырям, вдыхая запахи лебеды, череды и полыни, вдыхая Границу - границу города с чем-то неизвестным и бесконечным. Из таких путешествий разве вернёшься домой - попить? Я носил с собой воду в узкой стеклянной банке из-под кофе. Но настоящую, холодную воду мы добывали из кранов.
Краны торчали из подвальных окон девятиэтажек и иногда подтекали. Зимой они превращались в кривые ледяные колонны. Наверное, краны нужны были для полива газонов. Вентилей не было. Большим уважением пользовались владельцы артефактов, дающих власть над водой - тех самых вентилей. Мы отвинчивали - и впитывали прохладу в горячем новосибирском лете.
Почему-то солнечные дни прочнее остаются в памяти. Наверное, пасмурные труднее найти в этом сумрачном лабиринте.

Глоток второй - пруд

Плавать я учился поздно и толком не умел. Но любил смотреть под воду через маску - плавание с трубкой не требует ни навыков, ни усилий - тело само скользит у поверхности воды, не надо высовываться, чтобы вдохнуть.
Переплывая маленький пруд уже не по первому разу, я встал на дно, чтобы вытряхнуть воду из маски - помнил, что там мелко. Оказалось - не там. На дне был камень - я отталкивался от него ногами, выныривал, вдыхал - и возвращался к камню, стараясь не сместиться в сторону. Изнутри это было похоже на лифт, а снаружи - просто на поплавок. Когда бабушка увидела этот поплавок, она бросилась ко мне - в платье и шляпе. И дядька какой-то поплыл помогать меня спасать. А я выныривал - и меня забавляло, как смешно смотрится голова между водой и широкими полями шляпы от солнца.
Некоторое время потом я пугался и вздрагивал, засыпая - погружение в сон похоже на погружение в воду - когда не то плывёшь, не то летишь, теряя под собой опору, и не контролируешь полёт.

Глоток третий - родник

Дед набирал воду из родников около дороги, грузил канистру в коляску мотоцикла - и дома ставил банку с водой в морозилку. Пил, пробив тонкий лёд.
Одно из самых любимых мной мест - дача в деревне к северу от Екатеринбурга. Дома из толстых потемневших брёвен, трухлявые заборы и замшелые колодезные срубы, речка между холмами и лесом, и поля овса с васильками - зелёное с синим.
На холме стоит одинокая старая берёза, а внизу - родник. Вода вытекает из трещин древней, стёртой мраморной скалы, обкатывает позеленевший мраморный щебень. Ледяная, с привкусом кальция - она самая вкусная, и в ней течёт Сила, которой мне нужно хоть иногда набираться до края. Я часто мечтал о волшебном стакане, в который всегда по мере надобности льётся вода из этого родника, где бы я ни был.

4. Пар

-Ты видишь шапки снега? Это мираж. До них далеко даже от города, и то если дойдём, а не дойдём - тогда что нам расстояния...
Я поднимался к ним, и нашёл там родник. Знаешь, что самое вкусное в мире? Не щербет, не дыня, не пахлава, даже не губы красавиц. Вода со льдом! Вода, текущая из снегов!
Ты спишь? Может быть, хоть сейчас ты не думаешь о воде. Это хорошо. Нам завтра понадобятся силы.

Давно был такой моб... ассоциации. trollenok и shipa_olga выдали мне такие мощные и важные ассоциации, что непозволительно было бы отмазаться парой слов. Поэтому начинаю отвечать только сейчас, когда готов ответ на главную ассоциацию, которую мне выдали они обе. Отдельно. Остальные - чуть позже.
Итак - "драконы"

Дракон.

Из всех существ, населяющих Лестницу, самыми таинственными считают драконов. Так сложилось. Есть создания более непонятные, есть вовсе чуждые человеческому или гномскому пониманию… но они никому не интересны в силу своей полной непонятности, а оттого самые имена их забыты всеми, кроме наиболее старых и занудных эльфов. Но те по древности лет придумывают имена потусторонних креатур по два в неделю, а оттого веры им мало.
Всем давно пора уяснить простую, как рыночная кража, истину: людей больше всего интересуют создания, похожие на них, но лучше.( Collapse )

В твоём дневнике кто-то шелестит страницами, листьями, засушенными между строк… Ой, да это же дамы, короли, гвардейцы с пиками… все они квадратные, из их лиц выкладываются длинные ряды… сложится сегодня, не сложится?
Король задаёт тебе вопросы, присяжные пишут на маленьких листочках – да, на тех самых – вытащили из текста весь гербарий, и терзают его перьями, а кое-кто вдобавок – когтями и клювом. Медленным дымом сгущаюсь я, вытаскиваю листок у одного из присяжных – присяжный продолжает удивлённо водить пером по доске. Внезапно исчезаю, и появляюсь снова – на спинке судейского трона. Неуместно улыбаюсь всеми зубами, и исчезаю вновь.

Я - игрушка, фигурка из прозрачного стекла. Такой нельзя играть, ведь можно порезаться или разбить её. Прекрасен луч света, играющий в моих гранях. Я - вместилище для солнечных искр и почти невидим в тени.
Чьи это руки держат меня, восхищённо взятого с полки?..
Вот моё предназначение: брызги слов, радуга осколков.

Америка

На самом деле никакой америки нет. Её придумали Фашисты в тридцатьседьмом году - для того, чтобы объяснять, куда делись учёные, посаженные в концлагеря. Фашисты боялись народного возмущения, а наши тогда не боялись никого и сначала даже эту пургу не поддерживали. Только в Сорок-Пятом пришлось как-то объяснять, почему половину германии так и не отбили у фашистов. А гитлер умер только в 1958 году, когда ему показали Чорный квадрат малевича. Он же художник был и не мог такого перенести. От этого квадрата многие художники поумирали.
Хрущов был хитрей Сталина, поэтому он самых активных Пидарасов как бы отправлял в америку. На самом деле, их либо расстреливали, либо держали в психушке, где кололи такими препаратами, что не только америку, но даже можно увидеть живого Бормана, который тырит из тумбочек колбасу и жрёт её, отвратительно причмокивая и пуская слюну на воротник. Конечно, никакой это не Борман. Это главврач.
Вместо америки в море стоит Атлантида, которая никуда не потонула, просто атлантидяне всем правительствам запретили о себе говорить. А если кто проговорится, тогда п^$%&ц. Или землетрясение, или атипичная пневмония.
И сейчас – кто в америку уезжает, тот не возвращается.
Вот вы а америке были? И я – нет. Ни один нормальный человек там не был.
Брежневу америка была нужна, чтобы оправдать гонку вооружений. Он хотел начать войну и завоевать весь мир. Только англичане ему подсунули испорченное средство для ращения бровей, от которого брежнев стал идиотом и сам в америку поверил. И поэтому испугался воевать, хотя у нас оружия тогда было столько, что, если его бросить на землю, оно покрыло бы полторы франции по самые нидерланды.
А Ельцин был простым уральским строителем, и правды про америку ему никто не сказал.
А он хотел с америкой дружить, и просить у америки Денег. Он не знал, что деньги никуда не делись, просто их взяли на время самые честные люди, которых мы иногда видим по телевизору (то есть вы видите, а я свой телевизор разбил). И они, как только нам деньги понадобятся, конечно же, сразу отдадут – если им к горлу приставить как минимум двуручный меч.
Так вот, Ельцину в америку поехать не давали. Но он – мужик свободолюбивый, поэтому, как в песне, напоил пилота и угнал самолёт. Прилетели они, конечно, ни в какую не в америку, а в Атлантиду. Там самолёт быстренько сбили, Ельцина выловили из воды и три дня катали по Атлантису, отчего он сошёл с ума, а вовсе не от пьянки. А что он сделал, когда сошёл с ума, вы и так знаете.
А фильмы про америку все снимали на мосфильме или в германии. Знаете песню: «над канадой небо синее, меж берёз дожди косые, хоть похожа на Россию, только вовсе не Россия». Вот потому и похожа, что это Россия и есть. А то, что всех индейцев играл гойка митич, я думаю, и рассказывать не надо.
Конечно, есть такие американские пейзажи, каких в европе не бывает, и ни один нормальный человек себе такого представить не может. Так эти пейзажи нарисовал сальвадор дали вместе с сумасшедшим англичанином уорхоллом. За это уорхолла и сделали знаменитым. Посудите сами – не может же человек прославиться только из-за того, что нарисовал банку фасоли или вылил ведро краски на чужую машину.
Если не верите, что америки нет – не надо покупать за семьсот баксов билет на самолёт, потому что всех, кто идёт к самолёту в америку, аэродромный автобус сразу увозит в дурдом. Достаточно зайти в магазин якобы американской фирмы найк, и потребовать там вещь, сшитую в америке. Можете не искать – таких нет.
Конечно, найдутся те, кто возразят: дескать, в Сэкондхэнде видели вещи, сделанные в америке, и сами их носили. Вот что я вам скажу: эти вещи покупать ни в коем случае нельзя, потому что их шьют заключённые в тех самых особых психбольницах, в насмешку над своей попыткой смыться в несуществующую страну. А большую часть этих политых кровью и слезами вещей они же и носили, от них там – личинки вшей и сыпной тиф. Вот почему в сэкондхэндах всегда запах дезинфекции. А в магазин такую одежду конечно, не возьмут, только не из-за тифа, а потому что этих дурдомов официально не существует.
А вещи найк покупать можно, но только если с большой скидкой, потому что всё, что выше самой скидочной цены, идёт на финансирование КГБ и моссада.
Самое интересное, что на луне американцы всё-таки были. То есть как – спросите – америки нет, а американцы…? Просто в целях укрепления образа врага наши отправили на луну нескольких камикадзе из спецдурдома в сшитых ими же скафандрах с Полосатыми Звёздами. Без взлётного модуля, естественно, – зачем? Но там их неожиданно спасла летающая тарелка, поэтому теперь даже инопланетяне думают, что Америка – есть.



Этот текст - стилизация под Горчева и немножко - под Гайдука. Спасибо им.

Абориген

Собаки опять орали. Ненавижу тварей, которые не дают спать ни хозяину, ни соседям, устраивая по ночам беспричинные истерики. Даже как сигнализация они бесполезны абсолютно. Куда полезней был мальчик из притчи, который кричал «волки!». У него процент ложных срабатываний был гораздо меньше. А если кто захочет напасть – тем более – скорее это я буду охранять мелких, трусливых и глуповатых млекопитающих, трогательно беспомощных на своих цепях. Я-то знаю, какие они худые и слабые от постоянного недоедания. Только мех, плотный, как валенок – без него не пережить зиму в щелястой конуре – скрывает их модельную тонкость от нескромных взглядов.
Из всех этих мыслей я думал только первые полторы (поясняю для читателей г-на Бушкова: примерно одна осьмушка дюжины). Расстегнув спальник, я вытянул ноги из-под кошки, которую собачьи сопли-вопли разбудить не способны. Нашарил высокие ботинки. Влез в них, не надевая носков и не зашнуровывая – как каждую ночь на дежурстве. В коридоре прихватил копьё из длинной треснутой бамбучины с наконечником из лыжной палки. Лошади, как всегда, перестукивались, постепенно ломая фанерные перегородки. Одного сильного удара бамбучиной по конуре, куда при моём появлении прячется собака, достаточно для создания тишины на оставшуюся часть ночи. В футболке, трусах и незашнурованных ботинках я вышел на ранний для ЛО октябрьский снег, наметённый вчера страшенным ветром. Хорошо, что сегодня тихо. Хорошо, что у меня крепкая психика. Хорошо, что я читаю много научной фантастики. Над полуразвалившимся бетонным амбаром, где лежит сено, и где опять кончились опилки, висело - стояло, летело, проявлялось из воздуха – называйте как хотите - ОНО! Матовым металлом блестел в чёрном небе куб со скруглёнными углами. Он отражался в воздухе – во все стороны. Объёмные полупрозрачные отражения подсвечивали его в темноте. «- Есть контакт! – Отставить есть контакт!»

Выдержки из театрализованных воспоминаний легендарного штурмана Ыый Ар:
«-Меня восхищает мужество этих дикарей – ходить по кристаллам замёрзшей от жуткого холода воды – без юбки и комбинезона! Угрожать военному кораблю алюминиевым копьём! А если принять версию капитана, что абориген взял оружие, чтобы приветствовать нас, это характеризует местных гуманоидов ещё лучше. Какая вера в себя и презрение к опасности! Даже такая мелочь, как туземный обычай не завязывать шнурки и ходить, наступая на них - с риском упасть прямо в водяные кристаллы, красноречиво говорит об их национальном характере.»

Доклад ксенокриптоортосоциолога Ыц Муи в форме архаичной голопрезентации, найденный при разборе битых файлов в кристаллобиблиотеке Западного Университета :
«… отметить, что данные о четвёртой планете водного типа предоставлены не исследовательской экспедицией, а экипажем патрульного катера. Однако некоторые их выводы представляются такими же бесспорными, как то, что планета эта, обозначенная в справочнике под редакцией Аау Ы. Зор как третья, на самом деле – четвёртая от звезды. Удивительно, что у нас, на цивилизованной Воде, дают научные степени таким безответственным халтурщикам.
Итак, перечислю достоверные данные:
Климат на планете настолько суровый, что исключает не только туристические поездки, но и создание на ней постоянного представительства Кооператива Планет.
Местное население находится на низком уровне технобиологического развития, хотя они уже давно пользуются таким достижением цивилизации, как полиэстеровый шелкопряд. Аборигены Земли (не правда ли, странное название для планеты, почти полностью покрытой живительной влагой?) видятся нам мифическими героями Холодного периода, когда озёра на полюсах покрывались Льдом (кристаллизованной водой). Они игнорируют холод и опасность, держат для забавы на цепях хищных зверей, владеют целыми стадами крупных млекопитающих, на которых скачут по лесостепи на свои варварские войны и праздники. Как следует из привезённого патрульным экипажем письменно-иллюстрированного источника, на этих животных аборигены даже поднимаются в стратосферу.
Но самая большая загадка Земли долго не давала покоя многим учёным. Почему земляки (это самоназвание), строя свои здания и даже примитивные космические лодки, оставляют их полностью открытыми в четвёртом, пятом, а иногда и в третьем измерении? Была даже выдвинута гипотеза (не буду напоминать её автора, чтобы не вгонять его в краску) – о пространственной слепоте земляков, основанная на анализе их якобы двумерной письменности. Для студентов поясню несостоятельность его доводов. Во-первых, доказано, что без восприятия четвёртого и пятого измерений цивилизация не поднимется даже до конституционной анархии, а это почти пещерный уровень. Касательно же земляков есть доказательства определённого прогресса. Во-вторых, аборигены носят на шее изображение человека, вписанного в развёртку тессеракта. Изображение изготовляется из металлов, хорошо проводящих электрический ток, что недвусмысленно свидетельствует о знании аборигенами свойств пятого измерения. В контексте наших знаний об этом народе очевидной причиной недостраивания домов служит не , извините, «пространственная слепота», и тем более не природная лень отсталых рас. Как известно, дикари предпочитают построить стены в четвёртом и пятом измерении, даже если им необязательно или не из чего строить в первых трёх. Настоящая причина – истинно героическое презрение к метафизическому холоду и парахищникам, которые могут проникнуть через недостающие стены. Изображение человека в тессеракте как бы говорит: я сам себе защита, сам себе тепло и свет. Второй литературный памятник, привезённый с Земли, рассказывает о смешанном героически – мазохистском упоении автора продувающими его дом метасквозняками.
Резюмируя вышесказанное, хочу заметить, что сотрудничество с земляками будет для нас полезным в культурном, а, возможно, и в оборонном аспекте. Поэтому я предложил Олигархам послать на Землю флотилию кораблей с гуманитарным грузом, который улучшит уровень жизни аборигенов, уменьшит, таким образом, их свирепость и сделает возможным контакт.
Первый корабль с гуманитарной помощью из фондов университета уже отправлен. Благодаря инверсии времени – напоминаю для не сдавших зачёт по физике – при движении выше скорости света – он прибудет на Землю за 103 года до упомянутой экспедиции. Посадка транспорта планируется в лесной массив на севере самого крупного материка. Там её можно произвести наиболее незаметно.»