Рядом с Даней переодевается чудо-чудное, такое все рюшечно-ленточное, в розовых бантиках. Я б всю карамель мира ею назвала.

Берешь конфету, а там  - Она.  Люди бы перестали есть пиво с колбасой, и закупали бы одни карамели. И все бы всем улыбались.

А Даня не улыбается.

 - Я с ней не дружу, - говорит, - Она мою машинку хочет. А я ей не дам! Ничего не дам!

Карамелька засопела.

 - Зря, - говорю, - Она тебе тоже ничего не даст.

  - А у нее ничего и нет! – презрительно говорит Даня – ну, разве маме понять, как бесполезны девочки и их хрупкие игрушки для настоящих мужских увлечений.

Тут засопела мама карамельки.

 - Это пока нет, - возражаю, - А вот вырастет, и у нее столько всего будет! Столько всего!

 - И мне не даст? – с опаской спрашивает Даня.

 - Не даст! – хором отвечаем с карамельной мамой, - Вспомнишь тогда свою машинку.

Задумчиво побрел к каше. Машинку-таки зажопил. Раз пока ничего не выросло, то и машинками раскидываться незачем.

А мне подумалось, что мужское взросление как раз обуславливает иррациональную готовность бросить машинку к карамельным ногам….