С.В. Рахманинов и Н.К. Метнер, как известно, были закадычными друзьями. Только очень уж разными по натуре своей. Бывает, придет Сергей Васильич к Николаю Карлычу, хлопнет его по спине, и скажет: "Коля, бросай-ка ты свои муки творчества! Пойдем лучше в кабак!". А Николай Карлыч только посмотрит на него презрительно, и давай дальше контрапункт свой строчить. Сергей Васильич тогда ухмыляется и говорит ехидно: "Да ведь ты даже курса по нему не кончил!". Метнер совсем мрачнеет и уходит в свой кабинет, дальше сочинять "Сказки". Но вечером сядет, выкурит трубку, подобреет и надпишет одну "Сказку" сверху - "Моему другу, С.В. Рахманинову посвящается"... Потом улыбнется, и чинно ляжет спать.
А Сергей Васильич придет разгоряченный к себе домой из кабака, вспомнит вдруг о Метнере, достанет ноты с рояля, выведет корявым почерком: "Любимому другу, Н.К. Метнеру", и завалится тут же спать, не погасив свет.
Вскоре, после шумного успеха своих "Колоколов" подошел Рахманинов к Николаю Карлычу, и шепчет ему на ухо с замиранием: "Ну как?". Метнер только хмыкнул в ответ, и говорит не спеша: "Неплохо, неплохо...". Сергей Васильич в ярости уходит. Так и живут.
Метнер и Прокофьев
У Николая Карлыча часто бывало несварение желудка. Мучался страшно, злился, но никого к себе не подпускал. Тогда его жена всё же собиралась с духом, брала из тайника ноты Прокофьева, и шла к нему в спальню на цыпочках. Положит, бывало, тихонько на стол и бегом обратно. А Николай Карлыч поворочается-поворочается недовольно и сядет грузно на постели, да как заметит вдруг ноты на столе! Мигом лицо его вытягивается, хватает он Прокофьева и бежит из комнаты восвояси. Через некоторое время возвращается без нот, веселый и довольный, и садится писать свои сонаты, как ни в чем не бывало. Вот она, великая сила искусства!
