Эрин на форуме устроила игру "Кто знает больше фактов о Поле Гроссе" на двадцать пять вопросов!
Я (о ужас!) не знала ответов на два вопроса. Очень простых - кем по профессии (ну, первоначально) был Маклафлин и в каком английском городе Пол жил в детстве.
Ответы - адвокат и Кемберли.
chipperСобственно, сочинился в процессе игры о названии фиков по заданию amiga_ksana.
Так как все же неожиданно получилось нечто похожее на фик 9ну или скорее драббл), выношу из комментов в отдельную запись.
Бред сумасшедшего.
Джеффри скучал.
Незамысловатые больничные развлечения (шахматы, кроссворды, телевизор с семейными передачами и занятия по изобразительному искусству дважды в неделю) за два года прибывания здесь уже так ему опостылили, что Джеффри предпочитал без дела слоняться по коридорам. Здесь он по крайней мере мог наблюдать за персоналом - это было гораздо интереснее. Джеффри многое подмечал, и это стало его главным развлеченпем. Он теперь знал, что больничный бухгалтер страдает нервным тиком, самая молоденькая из их медсестер по уши влюблена в своего кузена, который каждый день заезжает за ней после работы и навещает в перерыве, а у главного психиатра серьезные проблемы с кредитом в банке.
Однажды во время своих коридорных рейдов Джеффри наткнулся прямиком на медсестру Джессику и ее пылкого кузена. Страсть была столь очевидной, что Джеффри, будучи не в самом мрачном расположении духа, решил проявить деликатность. Он резко свернул к журнальному столику, схватил первую попавшуюся газету, и с ее помощью отгородил себя от созерцания юных порывов. Усмехнувшись про себя, он скучающе уставился на главную страницу.
И замер.
Дышать стало трудно.
С газетного листа, улыбаясь, на него смотрела Эллен. У нее за спиной стоял Оливер, его ладонь покоилась у нее на плече, прямой взгляд синих глаз режиссера был покровительствено-задумчив. "Нью-Бербидж. Открытие нового сезона" гласил заголовок статьи.
Джеффри почувствовал себя так, словнно его ударили поддых. Руки почему-то сделались ледяными. "Спокойно" - деревянным шепотом велел он себе. - "Видишь, им лучше без тебя. Порадуйся за ближних своих..."
Увещевание не помогло. Оно прозвучало как издевка. Джеффри по-прежнему, не отрываясь, смотрел на фотографию. К нему словно возвращались те же чувства, которые он испытал в тот вечер. Словно сквозь стену до него донесся голос медсестры: "С вами все в порядке?"
Джеффри поднял взгляд, огляделся... рядом стояла Джессика, чуть поодаль, у стены, за ними наблюдал ее кузен. Глаза парня все еще возбужденно блестели, губы жарко горели, а халатик Джессики казался слишком помятым для начала рабочего дня.
Джеффри тихонко рассмеялся. "О, у меня все в порядке... Просто чудесно. А вот этому молодому человеку стоит поостеречься..." - Он швырнул газету на пол и обратился к ухожеру девушки, который теперь смотрел на Джеффри с легкой брезгливостью во взгляде. - "Джейми! Или Патрик! Как там тебя? Ну не важно... будь повнимательнее в своем выборе. Ты скор на дело, это сразу видно... Я так тоже делал. Мне это даже удавалось в перерывах между актами на премьере... А теперь я здесь, и с моей Офелией развлекается мой бывший друг. Потому я и говорю, будь..."
Джессика решительно положила ладнь ему на плечо:
- Мистер Теннант, мне лучше сейчас отвести вас к врачу. Вы черезчур возбуждены!
- Да, черт возьми! Приятно ведь узнать новости о старых друзьях! - Джеффри рассмеялся. Уже громче. - А иначе тут со скуки подохнуть можно.
- Мистер Теннант!
- Почему бы вам не оставить меня в покое, а? Я хочу побыть один! Вспомнить своих друзей! Мне есть что впомнить! - Джеффри расхохотался:
О пагубная женщина! - Подлец,
Улыбчивый подлец, подлец проклятый! -
Мои таблички, - надо записать,
Что можно жить с улыбкой и с улыбкой
Быть подлецом; по крайней мере...
-Мистер Теннант, прошу вас. Кевин! Позови Джейсона и Сэма!
- Нет, жить
В гнилом поту засаленной постели,
Варясь в разврате, нежась и любясь
На куче грязи...
Джеффри выкрикивал эти слова яростно, словно они могли причинить боль еще кому-то кроме него самого. Он помнил свою роль. Гамлет - безумец.
Впервые играть безумие было так лекго.
crankyНайдено во френдленте.
1.Сфотографируйте себя прямо сейчас.
2. Не переодевайтесь, не поправляйте прическу, просто сфотографируйтесь.
3. Запостите полученную фотографию в свой дневник без исправлений (можно только уменьшить размер или сделать картинку немного светлее, если необходимо).
4. Запостите условия игры вместе с картинкой.
Take a picture of yourself right now.
Don't change your clothes, don't fix your hair; just take a picture.
Post that picture with NO editing. [except maybe for size or too dark]
Post these instructions with your picture.
Так как игру во френдленте я заметила вчера ночью, то и фотку сделала сразу (раз пишут - "прямо сейчас!). По-быстрому и без вспышки, потому что у меня уже все спали. Результат соответствующий. Но... играть так играть!
Читаю "Как мы писали роман" Джерома. Это чудо!
Иногда чуть ли не до слез, а вот сейчас на десzтой главе ржу на всю квартиру.
Речь в ней идет о неком мужском идеале... Догадались?
О военных!
"На прошлом собрании мы обсуждали вопрос, кем будет наш герой.
Мак-Шонесси хотел сделать его писателем, с тем чтобы в роли злодея
выступал критик.
Я предложил биржевого маклера с некоторой склонностью к романтизму.
Джефсон, у которого был практический ум, заявил:
- Дело не в том, какие герои нравятся нам, а какие герои нравятся
женщинам, читающим романы.
- Вот это правильно, - согласился Мак-Шонесси. - Давайте соберем по
этому поводу мнения различных женщин. Я напишу своей тетке и узнаю от нее
точку зрения престарелой леди. Вы, - обернулся он ко мне, - расскажите, в
чем дело, вашей жене и выясните, каков идеал современной молодой дамы.
Браун пускай напишет своей сестре в Ньюхэм и узнает настроение передовой
образованной особы, а Джефсон может спросить у мисс Медбэри, какие мужчины
нравятся обыкновенным здравомыслящим девушкам.
Так мы и сделали, и теперь нам оставалось только рассмотреть полученные
результаты. Мак-Шонесси Начал с того, что вскрыл письмо своей тетки.
Старая леди писала:
"Мне кажется, мой дорогой мальчик, что на вашем месте я выбрала бы
военного. Твой бедный дедушка, который убежал в Америку с этой _ужасной_
миссис Безерли, женой банкира, был военным, и твой кузен Роберт, тот
самый, который проиграл в Монте-Карло восемь тысяч фунтов, был тоже
военным. Меня с самой ранней юности всегда привлекали военные, хотя твой
дорогой дядя их совершенно не переносил.
Кроме того, о воинах много говорится в Ветхом завете (например, в книге
пророка Иеремии, глава XLVIII, стих 14).
Конечно, нехорошо, что они все время дерутся и убивают друг друга, но
ведь в наши дни они, кажется, этого больше не делают".
- Таково мнение старой леди, - сказал Мак-Шонесси, складывая письмо и
пряча его в карман. - Посмотрим, что скажет современная образованная
особа.
Браун достал из своего портсигара письмо, написанное уверенным,
округлым почерком, и прочел следующее:
"Какое удивительное совпадение! Как раз вчера вечером, у Милисент
Хайтопер, мы обсуждали тот же самый вопрос и вынесли единогласное решение
в пользу военных.
Видишь ли, мой милый Селкирк, человеческую природу всегда влечет к себе
противоположное.
Поэт пленил бы юную модисточку, но для мыслящей женщины он был бы
невыразимо скучен. Образованной девушке мужчина нужен не для того, чтобы
рассуждать с ним на высокие темы, а для того, чтобы любоваться им. Я
уверена, что дурочка нашла бы военного скучным и неинтересным, но для
мыслящей женщины военный - это идеал мужчины, существо сильное, красивое,
одетое в блестящую форму и не слишком умное".
Браун порвал письмо и бросил клочки его в корзину для бумаг.
- Итак, вот уже два голоса в пользу армии, - заявил Мак-Шонесси, -
послушаем теперь здравомыслящую девушку.
- Сначала нужно еще найти эту здравомыслящую девушку, - буркнул Джефсон
довольно унылым, как мне показалось, тоном, - а это не так-то легко.
- Как? - удивился Мак-Шонесси. - А мисс Медбэри?
Обычно при упоминании этого имени на лице Джефсона появлялась
счастливая улыбка, но сейчас оно приняло скорее сердитое выражение.
- Вы так полагаете? - произнес он. - Ну, в таком случае здравомыслящая
девушка тоже любит военных.
- Ах ты, черт побери! - вырвалось у Мак-Шонесси. - Вот так штука! А как
она это объясняет?
- Она говорит, что в военных есть что-то особенное и что они
божественно танцуют, - сухо заметил Джефсон.
- Вы удивляете меня, - пробормотал Мак-Шонесси, - я просто поражен.
- А что говорит молодая замужняя леди? - обратился он ко мне. - То же
самое?
- Да, - отвечал я, - совершенно то же самое.
- А объяснила она вам, почему? - продолжал допытываться Мак-Шонесси.
- По ее мнению, военные просто не могут не нравиться, - сообщил я.
После этого мы некоторое время сидели молча, вздыхали и курили. "И
зачем только мы затеяли этот опрос?" - казалось, думал каждый.
То, что четыре совершенно различные по своему характеру образованные
женщины, так не по-женски быстро и единодушно выбрали своим идеалом
военных, было, конечно, не особенно лестно для четырех штатских. Если бы
дело шло о няньках или горничных, ну тогда это еще можно было бы понять.
Венера с белым чепчиком на голове все еще продолжает преклоняться перед
Марсом, и это одно из последних проявлений религиозного чувства в наше
безбожное время."
dorkyО Фрейзере.
Играть Фрейзера - все равно что посещать психотерапевта. Он открывает все недостатки моего характера и побуждает меня их исправлять, а это раздражает.
О своей первой успешной пьесе.
Никто не приходил *Пол в то время работал официантом* и я стал царапать что-то на салфетке, а потом это случайно превратилось в пьесу.
О профессии актера.
Я не уверен, что профессия актера - подходящее дело для взрослого человека.
Об "Аспенском Экстриме".
"F***, f***, f***!"
О работе с Дэвидом Марсиано.
Здорово работать с кем-то такое долгое время - это все равно что брак. С ним я проводил больше времени, чем со своей семьей. Я уверен, что были моменты, когда Дэвиду хотелось меня убить, и были моменты, когда мне хотелось сбросить его с моста.
О семидесятах - времени "Городских историй".
Это был самый омерзительный период в истории моды двадцатого века.
О своей юности.
Я был несовершеннолетнем правонарушителем. Взламывал машины и проделывал всякие другие штучки. И, да, у меня из-за этого были проблемы.
О семье.
Моего отца часто не было дома. Мне кажется, главное то, как ты проводишь время с семьей, а не сколько.
contentЧестное Фрейзеровское - это последний пост на сегодня.
А то как не воскресенье, так меня не унять - все пишу и пишу чего-то.
Закончила "Как мы писали роман" Джерома.
Чудесная книга...
Не могу не удержаться, чтобы не процитировать эпилог...
- На самом деле существует только одна повесть, - продолжал Джефсон
после долгого молчания, скорее высказывая вслух свои собственные мысли,
чем говоря со мной. - Мы сидим за своими письменными столами и думаем и
думаем, и пишем и пишем, но повесть остается всегда одна и та нее. Люди
рассказывали, и люди слушали ее уже много лет тому назад. Мы рассказываем
ее друг другу сегодня и будем рассказывать ее друг другу тысячу лет
спустя. И эта повесть такова: "Жили когда-то мужчина и женщина, и женщина
любила мужчину". Мелкий критик будет кричать, что это старо, и требовать
чего-нибудь поновее. Он полагает, подобно детям, что в нашем мире еще
может быть что-то новое.
Здесь мои записки кончаются. И больше в тетради ничего нет.
Думал ли еще кто-нибудь из нас об этом нашем романе, собирались ли мы
еще для его обсуждения, был ли он начат, был ли прерван, не знаю.
Есть одна волшебная сказка. Я прочел ее много-много лет тому назад, но
она до сих пор сохранила для меня свое очарование. Это сказка о том, как
один маленький мальчик взобрался однажды на радугу и в самом конце ее, за
облаками, увидел чудесный город. Дома в нем были золотые, а мостовые -
серебряные, и все озарял свет, подобный тому, который на утренней заре
освещает еще спящий мир.
В этом городе были дворцы, такие красивые, что в одном созерцании их
таилось удовлетворение всех желаний; храмы - столь величественные, что
достаточно было преклонить там колена, чтобы очиститься от грехов. Мужчины
этого чудесного города были сильны и добры, а женщины прекрасны, как грезы
юноши.
Имя же этому городу было "Город несвершенных деяний человечества".
thoughtful
Кто на новенького?
amused