I
нежилое, как будто наследство и сердце внутри,
повтори мой единственный ключ.
я хочу посмотреть.
нежилое на четверть, на память, на треть,
говори,
охраняя мою немоту.
неживое, от ветра кривое, от солнца чернее,
только было, и вот его нет,
а стояло, просилось обнять…
если дотянешься, выдерни из меня
школьное утро в оконной раме.
свет, прожигающий позвонки.
все эти бантики с букварями.
все эти дудочки и крючки.
II
на выселках, в печали нежилой,
где печи, от пожарища отчалив,
плывут по иван-чаю до утра,
мне кто-то подарил такой кораблик,
что от него все мертвое теплеет
и руки все в занозах и золе.
III
каблуки железные набойки
наверху проходят стороной
золотые змейки у хозяйки,
солнце под землею солоней,
зеленее медная оправа,
или заберут меня сюда,
потому что кровь моя крапива,
тихая вода.
IV
злая какая трава, стрекочется по рукам,
льнет, как плохая дочка,
думает, это нежность.
на большой заре ступай на мостки к рыбакам.
отвернись от берега.
будет плот понарошку.
V
говори, не случилось бы хуже,
ничего не случилось, и вот –
ибо сбудется если –
о, если! –
понесут восвояси, как в ясли
на руках через лужу, а в луже
опрокинутый домик живет.
понесут, засмеют и заплачут,
и насквозь засмеют и заплачут,
обнимая что было и нет.
кто стоит над водой и не плачет,
говорит над водою стоячей.
говорит, что не видит меня.
