Всё снилось, а нынче грезится наяву, что лето тянется чёрной густой резиной. Храни же от бед того, кто мечтал всю зиму перевалиться за край плетёной корзины и уползти в нескошенную траву… Того, кто живёт двадцать дней через год — храни от мелких бед и огромных ночных печалей, от черной жути пустых городских причалов; спаси его добрым утром и крепким чаем, взамен журавля дай ему двадцать пять синиц.
А время плывёт неспешно, как белый кит, вздымая брызги, глотая морскую мелочь; а здесь тридцать два в тени и конец недели, и значит, придется с обеда сидеть без дела, глядеть в окно, улыбаться и делать вид, что занят, нужен, серьёзен и вечно прав, что пахнет холодным морем стоячий воздух… Но в полседьмого метро, в полвосьмого гости; час пробил: кидай гарпун – или будет поздно. Осмелься, убей же время; дерзай, Ахав!
А Бог все глядит, мимолётно и свысока, в лице не меняясь и вниз не роняя слова, отводит глаза, вспоминает и смотрит снова, и видит, как в пятницу в половине седьмого выходят под небо дожившие до звонка.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →