Сплошное бытие

Как вы, наверное, видели, собака-поводырь Диана, которую украли у слепой девушки, поющей в переходах, нашлась - и это очень здорово!

Но что меня огорчает в этой истории, так это почти повальная агрессия в сторону похитительницы, хотя с первого же дня со слов свидетелей было ясно, что женщина скорее всего действовала пусть и из ошибочно понятых, но всё-таки благих побуждений.

( Collapse )

Да, в данном случае человек был не прав и ошибся. Очень сильно ошибся, и его (её, точнее) ошибка стоила многих слёз и тревог для многих людей.
Но.
Положа руку на сердце, неужели ни у кого из нас в жизни никогда не было ситуаций этического выбора, когда результаты и действия, и бездействия неоднозначны?
Неужели никто из нас никогда не ошибался в этом выборе? Никто не мучился при его совершении?
Так может быть, всё же не стоит считать эту даму злобным аморальным существом, посмевшим обидеть инвалида, и желать ей кар египетских?
( Collapse ) стоит просто быть немного человечными по отношению к другому?

-------------------------
Когда мы в мае встретились с amarinn, она спросила, чем меня привлекает "Доктор Кто".
Вот именно этим - способностью понимать других, в любой ситуации, даже когда всё горит и взрывается, даже когда другие стоят на другой стороне баррикад - и выражать это понимание словами. И действовать, исходя не только из того, что они совершили, но и почему.
Это умение дорогого стоит и многое даёт в плане общего блага - но кажется, в наших интернетах оно столь редко, что кажется почти инопланетным.
В таком случае, нам всем действительно очень нужен Доктор.
Очень.

У меня и метель не та, и постель не та,
а была бы той -- завела бы себе кота
с рыжиной в глазах, с полосой поперёк хвоста,
ну, из тех, которым дверь всегда отперта.

А теперь-то что ж,
раз не та -- что с меня возьмёшь?
Вот окно, и стол, на столе чертёж,
в занавесках дрожь, ничего не трожь,

как стемнеет, ставь на окно свечу:
может, там, в ночи, будут рады тому лучу.
Может, выкарабкаются. Может, чу...
Выходи. Не бойся. Я и тебе посвечу.

Вот так крутишься, вертишься, думая: где-то кто-то
впоминает тебя иногда, после сна, в субботу
или в четверг, в обед, когда сохнут лужи
и над ними пар, а ты думаешь: я не нарушу.
Не нарушу правил, уставов, границ и знаков,
кто с тобой не смел, тот с другими почти Иаков --
словно вол упрямо идёт и пашет,
и тебе ли звать его по-вчерашни?

Небеса полны и дождя, и зноя,
что б ни нёс четверг, всё суббота скроет,
завернёт и примет к груди, как сына:
не крутись же, глупый, ложись-ка смирно
головой к восходу, ногами к бездне,
а проснёшься утром, и всё исчезнет.

Ни волов, ни пара, ни чёрной пашни,
ни следа, ни знака в листве опавшей,
только белый лист со следами пыли.
Не вертись, записывай: жили-были...

Бабочка к северу от Индокитая превращается в пыль.
Пыль летит из-под ног лошадей, обнимает ковыль,
застилает глаза их всадникам —
в частности, этому, натянувшему тетиву.
И стрела попадает не в цель, а летит в синеву,
разбивая собою небесную твердь.

Ради такого
бабочке стоило
умереть.

1.
Всё будет, только не сейчас,
сейчас ещё не срок,
пока раскрутится Земля,
пока сместится рок,
(ты слышишь незаметный скрип?
то мир меняет галс)
А ты пока себе живи,
и не спеши
сейчас.

2.


А сейчас
выходи в небеса,
кружевные леса,
сделай венок из оранжевых листьев --
как будто лиса,
пой и пряди,
никуда не ходи,
хотя нет, погоди,
выходи
если не вверх, то хотя бы во двор,
поиграем в чёт-нечет
конечно,
на спор.
Время тебя победит.
Только чур! --
без обид.

3.


Листу, что сорвался с ветки,
так непривычно холодно
и немного неясно, что дальше
(вокруг такая свобода!)
Ветер кружит его и куда-то тащит,
а он замирает
и только трепещет острыми кончиками от восторга
и думает
(мужественно не меняясь в лице):
"Вот бы летать без конца,
а не в конце"
И улетает на солнце.

А теперь посмотри на себя - изгиб, излом,
На просвет янтарь, а на ощупь железный лом,
Когда солнце смотрится в водоём
ты его не видишь, поскольку ни с кем - вдвоём.

Допиваешь кофе, и молча встаёшь: готов.
Я готов пощадить только женщин, детей и котов.
Остальным нет места среди сосен или осин,
и скажи мне честно - разве я не просил?

Разве я не писал? не слушал? и не ждал от тебя вестей?
Время дышит как кит на суше, я теряю своих друзей,
Время скоро сыграет в ящик, может, завтра придут дожди.
Я один ещё - настоящий. Кроме, может котов. Не жди

Меня к ужину. Буду поздно. Будет поздно.
Начнётся день.
Он встаёт. Выключает звёзды
по одной.
И уходит в тень.

Знаешь,
на самом деле я человек.
Извини, что забыла тебе сказать.

Ходишь потерянно,
путаешь верх и низ, -
чёрт бы с ним.
Может, это во мне последний живой росток.
Может, последний нежный зелёный лист
между листов железных
пробиться смог.

Если море прибило тебя к этим скалам,
К этим людям, небу, земле и ветру,
Поначалу слушай язык их странный,
Повторяй созвучья, пиши приметы,

Если жить тебе тут придётся долго,
а путей отхода отсюда нету,
то молчи и вглядывайся в их город,
изучай движенья толпы и света.

Соблюдай обычаи и приличья:
Говори понятно, не требуй много.
Иногда вплетай что-нибудь на птичьем,
Но всегда, желательно, с переводом.

Виноватых нет, что тебе здесь тесно,
Море дышит, светится перламутром,
Сколько будешь здесь - говори на местном...
Но прислушайся к голосам под утро.

halina о Pussy Riots (из комментария к собственно записи)
"Я не думаю, что это страх перед колдовством, это страх перед сакральным. Страх власти неправедной перед призывом на Божий суд, страх нерелигиозных церковников перед духовной силой, в целом страх стареющих и сломанных мужчин перед юной и бунтарской женственностью. Но можно остановиться и на том, что это страх Весны. Страна и народ это ведь тоже женское начало, феминная часть государства как организма. Пробуждение и бунт Весны - да, это их испугало."

А ведь я тоже ощущаю иногда этот страх - не свой, а чужой - как активную нелюбовь ко всему яркому, свободному, живому. Но как ни убивай Весну, она всё равно в итоге взрывается бурным цветением - как сейчас в окутанной жёлто-зелёным облаком Москве.

Сколько было выжжено кораблей,
выпущено ракет, поражено людей -
о том не известно ей.
Она кормит на площади голубей,
хлебным крошкам ведёт учёт
и ручьём её речь течёт:

- Я приказывала бы морям не течь,
фонарям не жечь,
сторожам не спать,
но с небес выходит на поле рать,
а я не хочу умирать.
Я хочу стоять посреди зимы
с половинкой луны,
певчих птиц кормить.
Не терять свою нить.
Ничего не знать.
Вот вы все умны,
а у вас корабли
погибают, если не двинут вспять. -

Сторожа под утро ложатся спать,
фонари горят, затихает гвалт,
замерзает море.
Приходит март.