человекоподобный сисодмин

Несите мне колбасное варенье.
И рыбный мед. Сметанные обрезки.
Обожествляю не пищеварение,
а счастье обладания недетское.

Как жизни ощутить непустоту?
Вот так и действуй. Жри, люби, надейся,
что ты еще не пересек черту
меж лицемерием и лицедейством.

Я не люблю голодного стекла,
блистающего нам из глаз пророка.
Я - сын поэзии, цинизма и порока,
и мать моя такая же была.

Я все отдам за красное словцо.
И за него же - все возьму трехкратно.
Я всех делю на самок и самцов,
и на творцов, но говорящих внятно.

Пока меня не ищет Аполлон,
о нем я тоже честно забываю.
Я караулю мышь, ворон считаю,
и зажигаю с четырех сторон!
© Аллерген

Ах, как много на свете кошек!
Как мне их перетрахать всех?
С крыши падаю словно коршун
на мурлычащий ценный мех.

Дорогие, я тот, кто должен.
Должен всем, но плюю на долг.
В небе крошится лунный коржик,
море моет подушечки ног.

Половина моей морали
как невидимый зад луны.
Мы с тобою всю ночь орали
и врывались в чужие сны.

А с тобою - восточной, зыбкой,
понимающей толк в самцах,
мы шатались в поисках рыбки
без тяжелых солей свинца.

Я не ждал пощады от страсти.
Не хотел пощады такой.
Я устроил хронический кастинг
И тестировался с любой.

Это просто хронический поиск -
я единственную ищу.
Все любови сцеплены в поезд.
Дорогие мои, чух-чух!
©Аллерген

Скорбь моя относительна относительно рамок дня.
Выживаю по грустным правилам, установленным человеком.
Притворяюсь я озабоченным, четким, то есть, четко очерченным,
притворяюсь и умным, и добрым. Притворяюсь – зря.
Но наступит иное время с лаконичным причмоком "ночь".
Ах, как верно сместились акценты, как они дребезжат, исчезая!
Внутрирамочное пространство хлынет горлом куда-то прочь,
я иду по размытым чернилам жизни, судьбы и края.
Губка ночного смысла пропитана снами чужих –
тел, испарений, кошмаров, последних упреков и просто.
Иду по размытому празднику, зная, что эта жизнь
мне подарила костюм на выход, но не по росту.
И не по роли. А впрочем, играя в игры детей,
в которые влипнет любой, не укрывшийся от смещения
жизни, судьбы и края, и я не избег сетей,
но заслужил сострадание (втайне моля о прощении).

Мне ли, поэту и барду,
якшаться с братвой и шлюхой?
Но плетка хлесткого "надо"
лишает зренья и слуха.

Цапнуть, отпрыгнуть и снова
утробно взвыть, усмехнуться.
Сказать заветное слово,
добыть ответное чувство!

Элеонора, сощурясь,
смотрит на наш поединок.
(Драться за женщину - дурость!
Вообще не люблю блондинок.)

Но что-то в горле клокочет
горячим гейзером долга:
Противник. Ненависть. Клочья.
Самка. Любовь. Недолго.
© Аллерген

Сплетем хвосты и перейдем на ты!
Изобразим хвостами - бесконечность.
Пусть каждый первый недалекий встречный
подумает: "Блудливые коты".
Пусть каждый надоедливый второй,
не видя Знак в хвостах переплетенных,
тихонько покачает головой
и побредет - задумчивый и сонный.
Но есть, но есть внимательный герой -
печальный демон городского гама,
постмодернизма враг, служитель храма,
не возведенного его хромой судьбой.
Увидев бесконечность, он поймет,
что жил не так, но впереди - надежда
на умопомрачительный полет
между собою - будущим и прежним,
что наша жизнь - игра небытия
на маленьком тамтаме - ритм и вера,
что если есть понятие "наверное",
то есть уверенность в местоимении "я".
Что делать нечего, но нужно, но зачем,
что есть еще куда продлить движение,
есть значит шанс. Есть радость от сожжения
пространства, кислорода, жизни, тем.
©Аллерген

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Он был построен в какой-то там –надцатый век.
Рядом жила ослепительно-черная Кошка
Кошка, которую очень любил Человек.

Нет, не друзья. Кошка просто его замечала –.
Чуточку щурилась, будто смотрела на свет
Сердце стучало… Ах, как ее сердце мурчало!
Если, при встрече, он тихо шептал ей: «Привет»

Нет, не друзья. Кошка просто ему позволяла
Гладить себя. На колени садилась сама.
В парке однажды она с Человеком гуляла
Он вдруг упал. Ну а Кошка сошла вдруг с ума.

Выла соседка, сирена… Неслась неотложка.
Что же такое творилось у всех в голове?
Кошка молчала. Она не была его кошкой.
Просто так вышло, что… то был ее Человек.

Кошка ждала. Не спала, не пила и не ела.
Кротко ждала, когда в окнах появится свет.
Просто сидела. И даже слегка поседела.
Он ведь вернется, и тихо шепнет ей: «Привет»

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Минус семь жизней. И минус еще один век.
Он улыбнулся: «Ты правда ждала меня, Кошка?»
«Кошки не ждут…Глупый, глупый ты мой Человек»

©Саша Бес