Широко закрытые глаза

Такие фильмы и сейчас снимают, но больше "под ретро" - а ведь сравнительно недавно они будто с конвейера сходили, значит, имели успех! По-моему без раздражения невозможно смотреть, как эксцентричная, да хотя бы и попросту "дурная", но разбитная бабенка сперва дает просраться скучному преждевременно стареющему мужику, а потом тот влюбляется и жить без чумички не может!

"Филин и кошечка" - американский вариант (в основе какая-то пьеса, но фамилия драматурга ни о чем мне не сказала), в роли очередной "смешной девчонки" - Барбара Стрейзанд, только здесь ее "девчонка" буквально "легкого поведения"; то есть залежалая старлетка с амбициями актрисы и модели, но не брезгующая оказанием сексуальных услуг за деньги. Герой же - типа интеллектуал, но такой же никчемный, пытается выстукивать на старой пишущей машинке никому не нужный роман, да и тот не выходит - тем временем видит в окне напротив форменное блядство и в отместку за то, что соседка жаловалась на стук машинки, доносит домовладельцу о факте проституции. Героиню моментально выселяют прямо в ночь и она заваливается к доносчику, доводя его до состояния, при котором он себя не контролирует, и по итогам возникшего бедлама их гонят с жилплощади обоих, но и в гостях у приютившего бомжей друга продолжается все то же самое. Может на театральной сцене в исполнении неординарных актеров это когда-то выглядело бы смешно... Но Стрейзанд отвратительна, а ее партнер Джордж Сигал просто никакой, и всю дорогу вынужден доказывать случайной знакомой, что он не гей (а если б гей, то что? впрочем, для 1970 года так вопрос не стоял). И главное - понятно же, что все закончится хэппи-эндом в Центральном парке! Я бы при этом раскладе предпочел развязку голливудскую классическую, с поцелуем - но коль скоро герой литератор и книгочей, то их с проституткой роман размыкается в как бы "открытый" финал, что меня просто добило.

"Знакомство по брачному объявлению" - вариант французский, во времена моего детства название фильма, когда его крутили - а комедии с Ани Жирардо в СССР 1980-х, пока американское кино было полузапретным, можно было видеть и по ТВ, и в повторном кинопрокате - переводилось как "Беги за мной, чтобы я тебя поймала". Героиня Жирардо, по крайней мере, не проститутка, а парикмахерша, причем собачья - но считалось, они тоже раскованные... А герой Жан-Пьера Марьеля - налоговый инспектор. Первоначально они знакомятся по брачному объявлению, но попытка ухажера облегчить пассии налоговое бремя на ее заведение "Шикарная собака" выходит обоим боком и чуть не ставит под угрозу не только их роман, но и инспекторскую карьеру - сотрудница и сожительница героя ревнует, а женщина-налоговик (опять же в социо-гендерных стандартах 1970-х) это страшная сила. Как и в американском фильме, тут не только основной женский образ - яркий, экстравагантный, ну или претендующий на это, а и побочные тоже; в то время как мужской - стертый, и внешне невзрачный, и характером невыразительный. Но что любопытно - бой-бабам вот именно задротов подавай вместо удалых молодцов подстать, с последними глядишь и не совладали бы, а писателя и инспектора знай только дрессируй да стриги!

Режиссер снял на тему геноцида, устроенного православными сербами косовским албанцам, два фильма: документальный я не видел, а игровой посмотрел по ТВ. "Груз" по факту представляет из себя медлительное, нудное, претенциозное роуд-муви: главный герой ведет по дорогам бывшей Югославии грузовик, подвозя по пути молодого парня-музыканта, решившего эмигрировать в Германию. В грузовике у героя между тем - трупы убитых православными жителей Косова, которых предполагается тайно закопать. История реальная, впоследствии, когда еще не окончательно прокисшим, как теперь, НАТОвцам удалось додавить православных убийц, вскрылись могильники с тысячами трупов в качестве доказательств преступлений сербов против человечности. Но не знаю как в документальном, а в игровом варианте она подается настолько формализованно, что критический запал теряет, не обретая силы художественного высказывания. Ну появляется к концу сын герой, ну предлагает автор задать вопрос, какой "груз 200" оставит ему отец... - и что? Впрочем, уже сам факт, что в Сербии хоть кто-то задается подобными вопросами и его за это не сразу убивает - примечателен, коль скоро их русским собратьям-убийцам вековые преступления не только сходили с рук, но любое о них напоминание, будь то зверства русских орд много веков назад, несколько десятилетий или продолжающиеся по сей день, составляют риск для жизни.

Последнее время в кино практически не хожу и почти все прокатные фильмы, самые "важные", нашумевшие, модные, привлекательные - пропускаю; но вот не знаю с чего уперлись мне эти "Тридцать" - и сподобился... Творение от Берлинской киношколы - да не т.н. "берлинской школы", не условного (более чем условного...) направления в современном немецкоязычном кино, а буквально - набор ученических этюдов с участием полупрофессиональных актеров, выступающих как персонажи под собственными, настоящими именами; положим что связных, на свой лад "концептуальных" сценок, выстроенных драматургически - хочется сказать "садитесь, хорошо", ну или скорее "удовлетворительно", однако этим художественные впечатления от картины, по большому счету, исчерпываются.

Главного, первого среди равных персонажа, который в начале долго-долго на крупном плане то ли спит, то ли лежит с закрытыми глазами (вместо кровати под ним гора из книжных стопок), пока не подымется на вибрацию мобильника, звать типа Говнич Говнюшонок - не точно так, но примерно, приблизительно. У него день рождения - не сегодня, завтра, и праздновать он свое, как можно догадаться из названия фильма, тридцатилетие, желанием не горит, но уступает обстоятельствам и настойчивости приятелей, хотя сам уверяет, что ему "надо писать". Что писать и кому надо - непонятно и понятнее не станет; один из его приятелей, Паскаль, расходится с девушкой, Рахой - чем Паскаль занимается, я тоже не догнал, а Раха вроде актриса не то танцовщица, и будто бы Паскаль решил с ней порвать, потом передумал и уговаривает дать задний ход, но теперь уж Раха требует разъезда, а на съемную квартиру к себе приглашает еще одну их общую с Говничем знакомую Кару.

По именам зато понятно, что компашка разномастная - балканцы, арабы, турки, французы... ну без немцев пока тоже не обходится. Происходит действие (бездействие) в Нойкельне - не бывал там, но наслышан, в том числе благодаря пьесе Пауля Бродовски (еще более жалкой, чем фильм Симоны Костовой): богемно-мигрантско-хипстерско-криминальный райончик. Персонажи, соответственно - бездельники и ничтожества, и кино про них такое же ничтожное, никчемное. Вот на д.р., отмечаемому на чужой, что характерно, хате, Говничу дарят красиво упакованную, ленточкой перевязанную коробку, внутри он, с трудом размотав ленты, обнаруживает еще коробку, внутри той еще и далее, пока в последней маленькой коробочке предсказуемо не найдет ничего - ну я бы удивился иному раскладу, а он не ожидал и сперва малость обиделся, но друзья ему объяснили: это метафора, "награда - сам процесс". Создатели картины тоже уверены в метафоричности созданной ими херни - мол, их (и нас...) всех поглощает, пожирает окружающая пустота; на деле же кругом полно заслуживающих внимания (пускай и не всегда приятных...) вещей, людей, событий; а пустота только у них внутри - и они ее тиражируют, пользуясь кое-как освоенными нехитрыми началами ремесла и безграничной, предоставленной им по месту проживания (бороться не пришлось) творческой свободой.

Бухнув у приятеля, юбиляра с наступившим товарищи отправляются поздравлять дальше по заведениям, перебираясь на такси из одно в другое (вероятно, "ТвинПигз" и остальные реально существуют там "на раене"); в клубе к Говничу подходит девушка, чтобы сказать: "Говорят, мы умрем от рака, а мы умрем от одиночества" - сие откровение отчасти воздействует на именинника, но недолго. В другом блядском бункере еще один из приятелей испытывает то ли от стробоскопических эффектов, то ли от случайной встречи неизвестно с кем приступ паники - и тоже быстро отходит. Так не спеша они шароебятся до утра, а на рассвете, не желая разбредаться по домам - считай и нет у них домов, некуда им податься - вместе завтракают в кафе - ни слова не произнося за едой... Да и что им сказать. Впрочем, когда Кара, по сути признавшись Говничу в любви (ну, точнее, намекнув: мол, между нами я чувствую близость - а тот в ответ: ничего я такого не чувствую...), устраивает истерику, то подружка Аня, к которой Кара приревновала юбиляра, ее утешит (сам бы не поверил, но ей богу!): "пройдет время и мы узнаем зачем живем зачем страдаем"!

Он говорит - она курит на балконе и даже не смотрит в его сторону; одна рассказывает - другая включает блендер и шум заглушает речь, та поговорит-поговорит сквозь грохот и перестанет... как бы в отместку включит вентилятор, чтоб менее досадно было. Изображение замкнуто в "квадратном" формате 4 на 3. Между прочим, "Скромное обаяние буржуазии" Луиса Бунюэля вышло, когда герои и авторы "Тридцати" еще не родились. Но ошибкой все же было бы думать, что создатели фильма ставят себе фатальный диагноз и объявляют беспощадный приговор - неа, говнюшата явно собой любуются: приговор звучал бы короче и жестче. Беспощадны же они к просвещенному потребителю этой и аналогичной фестивально-артхаусной продукции, и поделом. На ночном сеансе - человек пятнадцать набралось; за два часа (знать бы заранее...) - ни один не ушел! Тоже, стало быть, некуда. А я пока на метро бежал, вспоминал песенку Стрыкало:

магазин прикольных вещей
пластмассовые какашки
всего за 200 рублей
куплю - подарю Наташке

не будет улыбки в ответ
лишь с грустью заметит кто-то
чувак тебе 45 лет
пойди и найди работу

я собрал хэви-металл-рок бэнд
самый крутой на свете
забил в модном клубе концерт
объявленье дал в интернете

на мой концерт пришло пять калек
из зала мне крикнул кто-то
чувак тебе 45 лет
пойди и найди работу

заказал себе супер мазь
для увеличения члена
пригласил друзей чтоб доказать
она помогает мгновенно

ну что ж друзей у меня больше нет
уходя нервно рявкнул кто-то
чувак тебе 45 лет
пойди и найди работу
чувак тебе 45 лет
пойди и найди работу
пойди и найди рабоооту

Афроамериканца только за то, что он черный, а значит и бедный, без вины арестовывают, судят, приговаривают - но протест общественности и независимая пресса дают богачам-фашистам отпор, помогают угнетенным жертвам капиталистической эксплуатации и расовой дискриминации восстановить справедливость: сегодня это наиболее типичный сюжет голливудской социальной драмы, хоть исторической, хоть злободневной; даже непосредственно перед сеансом "Дела Ричарда Джуэлла" показали рекламные ролики парочки очередных таких поделок. Клинт Иствуд в свои почти 90 лет с ковбойской упертостью в одиночку идет поперек общих тенденций и берется за относительно недавнюю реальную историю, где все наоборот: белый парень, работающий охранником, во время праздника на площадке Олимпийского парка Атланты находит самодельную бомбу и благодаря его бдительности число жертв удается свести к минимуму, но он же вскоре становится главным подозреваемым по делу о терроризме: ФБР, не выдвигая впрямую обвинений за отсутствием улик, на протяжении 88 дней следствия подвергает героя и его престарелую мать преследованиям, а отмороженная "свободная пресса" и вовсе превращает их жизнь в ад.

Тут, конечно, лично для меня есть противоречие, коль скоро эстетически кинематограф Клинта Иствуда мне совсем не близок. Его язык - сугубо традиционный, а правильнее сказать, кондовый, архаичный; Иствуд принципиально не ищет новых форм, не экспериментирует - он излагает события в хронологической последовательности и этим набор его "приемов выразительности" ограничен. Фильмы Иствуда, и "Дело Ричарда Джуэлла" в наивысшей степени - грубо-манипулятивны и в своем роде не менее спекулятивны, чем "высокоидейные" поделки, по отношению к которым Иствуд резко-полемичен. Актеры не экономят на ужимках, даже самые лучшие - ну исполнитель заглавной роли Пол Уолтер Хаузер в "Деле..." работает за счет фактуры преимущественно, тогда как и Сэм Рокуэлл-адвокат, и Кэти Бейтс-мама, один ухмылочками, другая слезливостью, переходят все границы вкуса и меры. Но сила Клинта Иствуда и его картин - понятно, не в формальной новизне, не в утонченности стиля, а в исключительной приверженности здравому смыслу, который и кинематографом, и цивилизованным человечеством вообще почти бесповоротно утрачен, с этой точки зрения на одного Иствуда лишь и надежда.

Кстати, о надежде - у адвоката, защищающего героя, есть помощница, сожительница и впоследствии жена, которую зовут Надя. Откуда приехала Надя в Америку, прямым текстом не уточняется, остается додумать, что если не из России конкретно, то всяко из Восточной Европы, где русские веками деспотично насаждали свои порядки. Когда адвокат, персонаж Сэма Рокуэлла, позволяет себе усомниться в невиновности подопечного, Надя решительно заявляет ему: "Если в моей стране говорят, что человек виновен, значит, он невиновен! У вас не так?" Словно отвечая ей (а по-моему Надя - самый обаятельный по-человечески персонаж картины, хотя и остается на втором плане), Клинт Иствуд показывает: у нас (то бишь "у них") пока еще не так, в Америке невиновного не назовут виновным, не приговорят, не казнят. Несмотря на то, что агенты ФБР, уцепившись за простейшую, но ложную версию, продолжают с остервенением НКВД, раскрывающего заговор против товарища Сталина, терзать несчастных обывателей Джуэллов при поддержке прессы, особенно в лице амбициозной полуграмотной блондинки-прошмандовки, которая и с ФБРовцем готова переспать, и к адвокату в машину залезть, и наврать с три короба - все ради популярности, ради шумихи (плоский, но яркий образ Оливии Уайлд).

С другой стороны, вряд ли случайно главным героем Клинт Иствуд выбрал вот такого... Ричарда Джуэлла, внешностью, характером, повадками и образом мыслей воплощающего тот полный спектр черт, которые для прогрессивной общественности всегда, а последнее время особенно, составляют предмет ненависти, брезгливости, презрения. Он не просто белый, не просто неудавшийся полицейский, приверженец "порядка", не просто баптист (что упоминается мимоходом - но упоминается же) - он еще и охотник (дома хранит целый арсенал ружей и ножей, ходит на оленей, "убивает бэмби", чего даже родная мать его не одобряет), он, постоянно сам подчеркивает, не гей (хотя продолжает жить с матерью и с женщинами не встречается), наконец, он пузатый, мордастый, на вид просто отвратительный... вместе с тем и не семи пядей во лбу, мягко говоря: брошенная походя продажной журналисткой неформальная характеристика "жирный дебил", положа руку на сердце, исчерпывающе точна. Ну то есть по либерально-гламурно-интеллигентским меркам этот Ричард - отпетое чмо. Кроме того, он еще и налоги не платит, и ради "порядка", выясняется, ранее сам допускал в своей "правоохранительной" деятельности нарушения - собственно, первый "сигнал" (проще сказать "донос") на Джуэлла поступил в ФБР даже не из газет, а с одного из прежних мест работы героя, из университетского кампуса, откуда ректор его уволил за "нападение на студентов" (Ричард вмешался в алкогольную вечеринку).

Для себя я также отметил, что взрослый, но относительно молодой мужик, работающий охранником - это, что ни говори, стыдоба. В силу собственного журналистского прошлого я сталкивался с нашими местными "карателями", да и сейчас ежедневно, просто приходя в театр, или элементарно на входе в метро, как и все мы, имею с ними дело... - даже с поправкой, что на святой руси "охрана" никого на самом деле не "охраняет", а нужна просто для устрашения, не для "порядка", но с целью унизить рядового гражданина, поставить его "на место", превентивно припугнуть (не говоря уже о том, что в действительности подкладывает здесь бомбы при необходимости и какие - уж не с тем, чтоб их сумел обезвредить безмозглый секьюрити), проявить сочувствие к герою фильма и встать на его сторону, а не пробивной бабенки из газеты, лично мне затруднительно.

Короче, в гораздо меньшей степени, чем "Чудо на Гудзоне", позапрошлый фильм Иствуда -

https://users.livejournal.com/-arlekin-/3428674.html

- новое "Дело..." - история конкретного, отдельно взятого персонажа, совершившего, допустим, героический поступок. И хотя ФБР отказалось выдвигать обвинения, шесть лет спустя нашелся арестованный, взявший на себя вину за подрыв Олимпийского парка, а сам Джуэлл в возрасте 44 лет умер от сердечного приступа (немудрено при его комплекции...), я бы не исключал, что когда-нибудь вдруг окажется, что подозрения, на него павшие, имели некоторые основания - но не это в фильме Клинта Иствуда принципиально. Важнее, что изобличая (эффективными, пускай топорными средствами) современную, на его безусловно здравый взгляд слетевшую с рельсов систему общественных отношений и воззрений, Иствуд выступает не критиком, но напротив, апологетом основ этой самой системы, от которой его коллеги поголовно стремятся оторваться, отказаться, отречься.

Да, "свободная пресса" не знает удержу и готова перемолоть всякого в своих жерновах - но свобода как всеобщая, основополагающая ценность позволяет и противостоять зарвавшимся, зарвавшимся "борцам за правду". Да, ФБР неспособно бороться всерьез с террором (а "свободная пресса", опять же, никогда не наведет подозрения на симпатягу черного или бедняжку мусульманина - убийцей она скорее объявит толстого белого ублюдка) - но в целом стандартный набор юридических процедур дает возможность ограничить произвол и спец-служб, и правительственных учреждений (между прочим, про отца-основателя ФБР у Иствуда тоже есть фильм, такой же манипулятивный и такой же полемичный по отношению к идеологическому мейнстриму Голливуда). А ненавистные передовой общественности мордастые белые (допустим что еще и гетеросексуальные) мужчины, те самые гнусные "рэднеки", может и выглядят отталкивающими, да и ведут себя погано - однако ж худо-бедно пресловутый "порядок", в рамках которого нельзя вот так взять и запросто сказать про невиновного "виновен", до сих пор на своих бычьих шеях удерживают, и позволяют Клинту Иствуду в его патриаршьи лета не терять надежду.

Самое же поразительное, что отрицательным персонажам в фильме Иствуда - и агенту ФБР, и бляди-репортерше, и коллегам того и другой - за себя стыдно; Иствуд показывает, что если поступать не по совести, против порядка - потом будет стыдно, и первый, искренне, безусловно в это верит - уж какие ни гады, а и те совесть окончательно не потеряли: "у них" - так. А "у нас" газопровод, вот.

Вот такое я люблю кино про спорт, а не то что унылые "Легенда № 17", "Движение вверх", "Лед" и все эти двурушнические халтурные подделки под бездуховный голливудский стандарт - тут все по-настоящему, посконная, кондовая, аутентичная дикость, но при этом, как водится, с замахом на международный масштаб.

Земляки нижегородского бурлака Варлама сочли его возлюбленную Малику ведьмой и пришлось молодым бежать с Волги до Москвы. Там на Хитровке заприметили бородача-богатыря патриотически настроенный фабрикант Балашов и британский авантюрист Паркер. Первым волгаря взял в оборот расторопный чужеземец - сначала опробовал в кулачных боях, затем предложил поиграть в "ночной мяч", забаву на святой руси новую, до поры не прижившуюся и оттого простым мужикам непривычную. Но у купца Балашова на "футбол" свои виды: слезливо усмехаясь в бороду, Балашов утверждает, что дай только русским мужикам мячик, а уж они так забьют, что мало не покажется.

И мало не покажется! Ведь настоящий антагонист Балашова - не жалкий Паркер, а сам Сатана: такое погоняло у подпольного главаря мафии, окопавшегося в собственном ресторане-борделе под вывеской "Райский ад" (ну первая буковка в слове "сад" плющом заросла...). Туда он, собственноручно забив Паркера насмерть тростью, определяет его вдову, которую Паркер выдавал за сестру - жалко бабу, хоть и англичанка, но Элис сама виновата, за русофобию свою расплачивается, и за женские подлости: вожделела Варлама, намеревалась от Малики избавиться.

Да как не вожделеть, если Варлама играет Владимир Яглыч и борода при нем? В роли его возлюбленной Малики, без которой Варлам забивать не может - Аделина Гизатуллина (видел ее раньше в спектаклях Вахтанговской студии...). Патриота-фабриканта, любителя боев стенка на стенку, цыган и футбола, изобразил с истинно дедморозовским обаянием Дмитрий Назаров - тоже весь в бороде, глаза добрые-добрые, сам плачет и мы все рыдаем. На безвременно погибшего от русской мафии Паркера выписали стареющего Эдриана Пола, чей к середине фильма с экрана исчезает, и предназначенную на гонорары бюджетную валюту можно, стало быть, с...экономить.

На природную англичанку, жену-сестру-проститутку-разлучницу Элис, затрачиваться уже не стали, довольствовались воспитанной у себя в коллективе Олесей Судзиловской. Тем более что как ни крути, а обучающий тренер сформированной Балашовым оперативно "Дикой лиги" - тоже англичанин, пьет, правда, как русский, и через то оказывается пригодным к воспитанию православных футболистов, но артиста все же пришлось нанимать заграничного.

Команда уж действительно мечты подобралась - и в широком, и в узком смысле: "Дикую лигу" составили хитровские воры, бродяги... Усилить состав удалось за счет парочки англичан, хлебнувших русской воли и не пожелавших после смерти Паркера возвращаться на ихний занюханный островок. А какой славный полузащитник вышел из ярмарочного трансвестита Поликарпа, до соприкосновения с большим спортом распевавшего в женском платье арию Снегурочки из оперы Римского-Корсакова за два целковых! Но все обессмыслилось бы в отсутствие ключевого персонажа: балашовский помощник Яша зрителю недостаточно подкованному в вопросах любви к родине может показаться скользким, отталкивающим, а в какой-то момент и подлым - Яков соглашается не разбирая средств, идя до конца, устроить так, чтоб Балашов, отважно державший пари на фабрику, по итогам матча лишился собственности, и когда мануфактура отойдет Сатане, овладеть половиной дела. Но нельзя сомневаться, что эта роль неслучайно доверена отцу Иоанну Охлобыстину: его Яша - не просто преданный родине и хозяину управленец, бери выше, он ветеран Третьего отделения, после ранения (полученного наверняка в схватке с революционерами-террористами, подробности опущены, а жаль...) подвизающийся на гражданке, но бывших сотрудников Третьего отделение, известно, не бывает.. В его же пророческие уста, между прочим, вложены слова о "русской воле", которая англичан навсегда от Запада отвратила - надо полагать, в командировках от Третьего отделения он и в Англии бывал, не новичок, знает, о чем речь.

Мыслимо ли подумать, что при таком раскладе возможен проигрыш?!. Как и следовало, просиживающие белые штаны в "Кофеманiи" хипстеры-космополиты будут посрамлены, а наиболее прозорливыми болельщиками окажутся странники-слепцы, народный футбол одобрит Великий Князь, в честь триумфа в небо запустят белых голубей, а в финальных кадрах на поле воздвигнется чудесным образом крытая арена "Лужников".

Сценарная группа (сплошь проверенные товарищи, с британскими паспортами, но русские душою, не отрывающиеся от корней) идейные акценты расставила исключительно верные в соответствии с генеральной линией, хотя кое-какие концы не сходятся с концами: почему-то из фильма все же следует, что игру придумали англичане, будто не русскую "Дикую лигу", смотришь а еврейский "Гарпастум" - хотя доктора военно-исторических наук убедительно доказали, что футбол изобрели русские божьим промыслом при поддержке царей и Сталина, и даже не футбол, а "ножной мяч", чтоб лишний раз прекрасный русский язык заимствованиями не засорять. Но в целом как раз с языком в "Дикой лиге" полный порядок - чистый, сочный, могучий и свободный русский без какого-либо калькирования, герои только и говорят "подставили нас", "поедем, прокатимся", а пуще того "малость попутали, барыня?", Горький с Буниным не сочинили бы для происходящей в 1909 году истории бы диалогов убедительнее.

С режиссурой, видимо, что-то не заладилось - то есть все отлично поставлено и снято, на уровне второго сезона "Кровинушки" по меньшей мере, но как следует понимать формулировку "при участии Арт Камачо", ху из Камачо и где тут Арт?.. Обычно подобные оговорки используются при замене постановщика на ходу (распространенная в сфере историко-православно-спортивно-военно-духовного кинематографа практика), однако имела место замена на поле или нет, кто кого заменил - непонятно; если имя основного режиссера мне знакомо (жаль не хватило догадливости продюсерам отметить в анонсах - "от создателя "Иуды"), то про "соучастника" я прежде не слыхал, при том что фильмография его включает несколько десятков названий! Помнится, в свое время великая и ужасная Ольга Эдуардовна фотографии Киркорова в газете "Жизнь" подписывала "не мачо, а трепачо" (и впоследствии стала его пресс-секретарем!) - а Камачо ведь не хуже! И как говорит в напутствие камачо молодости нашей британский тренер - "пусть бросают в нас камни, из них мы построим памятник до небес, крепкий, как Кремль".

Не пересматривал фильм с тех пор, как впервые увидел в "МДМ-кино" - сейчас его православные точно не допустили бы до проката, а тогда он шел спокойно, не привлекая особого внимания, хотя смотрел "Клубную манию" спустя семнадцать лет и удивлялся, до чего же детально она мне запомнилась (а ведь с тех пор были тысячи других картин! и некоторые с трудом всплывают в памяти хотя бы названиями...), не будучи, очевидно, шедевром. И даже не экстравагантностью тематики запала она мне в голову - хотя даже в сравнении с "Студией 54", вышедшей всего пятью годами ранее, "Клубная мания" (кстати, "Студия 54" - клуб, не фильм, но в связи с фильмом, надо полагать, персонажами упоминается между делом) намного радикальнее по всем статьям, да и подросший Маколей Калкин куда ярче молодого Райана Филиппа.

К Новому году среди прочих дежурных блюд ТВ крутило и "Один дома" (и -2, и -3), но вот там Маколей Калкин мне всегда казался невыносимо приторным. А потом незаметно карьеру сделали его братья, сегодня и Киран, и тем более Рори, явно самый талантливый в семье, намного заметнее, чем отошедший в тень (судя по фильмографии работающий, но названия проектов, в основном сериальных, телевизионных, мне ни о чем не говорят) "звездный мальчик" Маколей. После "Клубной мании" ("Монстр вечеринок" в оригинале) у него случилось еще одна лишь более-менее заметная роль - на следующий год он сыграл в "Спасенной", но не главного героя, хотя тоже знакового для фильма персонажа, парня-инвалида в коляске -

https://users.livejournal.com/-arlekin-/1754079.html

- и сегодня тот не актер, у кого в послужном списке нет инвалида и гея (это все равно что дом не построить и сына не родить), но вот с геем как раз Маколей Калкин и успел в "Клубной мании" отметиться.

История реальная - эксцентричный юноша из глубинки приезжает в Нью-Йорк, где благодаря его отвязности, креативности, а прежде всего (разумеется) сладенькой мордашке под каждым под кустом готов и стол и дом (Энди Уорхол об этом писал - чтоб в Нью-Йорке тех лет неплохо устроиться, достаточно было просто мыться иногда...). Майкл тут же находит и лучшего друга, и бойфренда, и россыпь наркоты, и покровителя в лице гетеросексуального одноглазого промоутера (однако не зря жена ревнует того к Майклу...), быстро став неформальным лидером движения "клубных детей". Собственно, хотя на момент выхода фильма и моего первого с ним знакомства я сам иногда в клубах бывал (различных и по разным поводам... но в основном по профессиональной надобности все же), картина меня поразила не художественными достоинствами и не захватывающим сюжетом (он хоть и дает уклон в криминал - Майкл становится участником убийства соседа-наркодилера - но в целом достаточно бессвязен, распадается на эффектные самодостаточные эпизоды), а характером главного героя.

Поскольку я с опозданием только что посмотрел "Я не целуюсь" Андре Тешине -

https://users.livejournal.com/-arlekin-/4140502.html

- обратил на психологическое сходство типажей американского Майкла и французского Пьера при всех, казалось бы, внешних различиях: Пьер - мужлан, для которого даже секс со стариками за деньги ничего не значит; а Майкл - несмотря на видимую легкость в отношениях, в сексе, в обращении с деньгами, наркотиками и людьми - каждой мелочи придает значение, и его эксцентричность - способ преодолеть внутренний зажим, убежать от провинциального убожества.

Пересматривая "Клубную манию" теперь, я, конечно, явственнее вижу ее манипулятивность, но также и более сознательно примечаю специфику актерской игры Сета Грина в роли Джеймса (приятель и сожитель Майкла, богатый мальчик, который в итоге, когда Майкл попал в тюрьму, написал о нем и их совместных похождениях книгу, по которой, собственно, и снят фильм), колоритный типаж Мэрилина Мэнсона, которому отдали запоминающуюся, пусть небольшую и невнятную роль Кристины (делая первые шаги на поприще организации клубных вечеринок, Майклу удается привлечь ее/его к выступлениям, но вскоре она погибает от передоза) и присутствие молодой пухлой Хлои Севиньи (ее героиня, подружка Майкла, к концу тоже мертва и по той же, что и Кристина, причине - Майкла спас от такой смерти арест).

Но что переживает герой - совершенно безотносительно к обстоятельствам - я, кажется, понимаю еще лучше, чем семнадцать лет назад. И заодно меня особо порадовало отсутствие в "Клубной мании" какого-либо нравоучения - как морализаторства, так и идеологической, политической пропаганды, "социальной" направленности: манипуляция здесь касается исключительно эмоций - тоже лишнее, но стерпеть можно; а в остальном - в главном - "Клубная мания" столь же свободна от идейной лево-либеральной тухлятины, как и ее отвязные, по-настоящему независимые от общества герои.

Имя Джозефа Манкевича ассоциируется с совсем иного рода кинолентами, хотя их жанровое разнообразие также впечатляет: "Все о Еве", "Внезапно прошлым летом", "Клеопатра"... Оказывается, имеются в фильмографии Манкевича и мюзиклы! Неудивительно, впрочем, что с этим жанром Манкевича хочется связывать в последнюю очередь: снятый по будто бы супер-кассовому в свое время бродвейскому шоу, фильм "Парни и куколки" сегодня тягостно смотреть даже вопреки заранее провоцирующему любопытство кастингу.

Если углубиться в предысторию - можно выяснить, что как раз кастинг тут многому причиной и виной: продюсеры настояли, чтоб героя, которому принадлежали основные песенные хиты театрального оригинала, отдали не Фрэнку Синатре, а Марлону Брандо, который вовсе не умел петь, и его вокальные номера потом мучительно сводили в студию; а Синатре, который как певец еще значительнее, чем актер, дописали специально всего одну песенку... Но кроме того, сюжет путаный, материал устарелый, коллизия какая-то даже по мюзикловым стандартам совсем уж вымученная: Натан Детройт (Фрэнк Синатра) планирует организовать подпольную игру, для чего ему нужен "банк" в 1000 долларов, и разжиться ими Натан собирается, выиграв пари у заядлого спорщика Ская Мастерсона - Марлон Брандо. Поспорили герои - криминал по нынешним моральным понятиям! - что называется, "на бабу" (у, сексисты проклятые... все бы им "куколок" подавай!): Скай опрометчиво пообещал, что расположит к себе любую и увезет на Кубу, а Натан выбрал ему в качестве объекта... фанатичную волонтершу из протестантской благотворительной организации (в фильме она иначе называется, но ее очевидный прообраз - "Армия спасения", слегка переименованная от греха), красотку, но в звании "сержанта" и с характером "генерала".

Ну понятно, что спорщик в "сержанта" влюбится не шутя, а у Натана тем временем развивается многолетний, но никак не завершающийся законным браком роман с артисткой варьете, и последнее становится дополнительным поводом нафигачить в картину песен с плясками - а интрига крутится вокруг деятельности благотворительной организации, под вывеской которой герои тихой сапой пытаются обустроить свой игорный притон... Но как это все - вплоть до "поездки на Кубу"! - в "Бесприданнице" Островского то же самое формулировалась как "поездка за Волгу"!) далеко от сегодняшних представлений о чем угодно, от азартных игр до игр любовных... И как необаятелен (почти отвратителен) Марлон Брандо, типа записной красавчик, в роли поющего ловеласа! Женские типажи, кстати - разумеется, отвечающие буржуазно-"сексистско"-"расистским" клише своего времени - тоже отталкивают. Ну вот разве что Фрэнк Синатра органичен в своем амплуа - кстати, будучу популярным, он никогда не чурался ролей "плохих парней" (Натан Детройт еще далеко не худший среди них...), и ему их доверяли, значит, уже тогда понимали истинную ему цену.

О визуальной и в целом жанрово-стилистической стороне фильма затруднительно судить, если смотришь его с ноутбука в самолете - хотя отдельные "изыски" визионерского решения я все-таки отметил для себя. Но меня изначально привлекла в "Серафине" реальная история героини, а способ рассказа о ней и формальные находки кинематографистов интересовали во вторую очередь. Про Серафину Луи, она же Серафина де Санлис - то есть из Санлиса, а не потому что она графиня там наследная... - я узнал совсем недавно на выставке "примитивистов" в парижском Музее Майоля:

https://users.livejournal.com/-arlekin-/4110263.html

А про фильм еще позже, благодаря знатному киноману Александру Моисеевичу Полесицкому, который как раз и связал текущую выставку в Париже с уже далеко не свежей кинолетной, по большому счету ничего из себя не представляющей как самодостаточное произведение искусство, несмотря даже на выдающуюся актерскую работу Иоланды Моро. Клоунесса, эксцентрик, обладательница яркой, специфической, запоминающейся и экстравагантной внешности, уникальный типаж, Иоланда Моро обычно мелькает на экране в толпе других фриковатых персонажей - хотя обязательно из них все равно выделяется - а тут в кои-то веки у нее главная, даже заглавная роль, причем драматическая, хотя при этом соответствующая ее "клоунскому" амплуа и неординарной фактуре.

Серафина из Санлиса, которая теперь известна (ну если кому известна - мне вот не была до недавнего времени) под именем с "благородной" частицей "де" - мало что не аристократка, так нищенка, поденная работница, бесприютная (задолжавшая за жилье и за все на свете), перебивающаяся уборкой в чужих домах и стиркой белья на реке; почти бомжиха и, в общем, блаженная - только что не аналог достоевской Лизаветы Смердящей... Но когда-то "голос свыше" повелел ей рисовать - и последние гроши, а то и в долг (порой не брезгуя грабежом со взломом...) Серафина тратит на покупку красок, чтоб изобразить... не пойми что. Во всяком случае хозяйка дома, чьи полы драит и тряпье отстирывает Серафина в свободное от художественного творчества время, недоумевает: "это что - яблоки? а может, сливы? что угодно, только не яблоки!" Серафина не смущается - рисует она не для хозяйки и не на продажу, а потому, что ей "приказали". Пока в Санлисе не поселяется на лето немецкого происхождения парижский искусствовед, коллекционер и галерист Вильгельм Уде (Ульрих Тукур).

Судьба второго главного героя в "Серафине" дана пунктирно - хотя при нем неизменно находится сестра, а во второй части и харкающий кровью, умирающий от чахотки молодой любовник, тоже художник; французы Вильгельма третируют как немца, сограждане готовы расстрелять как дезертира, Уде вынужден бежать с сестрой в Швейцарию от немецкого наступления, а по возвращении узнает, что его коллекция конфискована и распродана - но это позже. А сперва, предвоенным летом 1914 года в Санлисе, случайно увидев на убийственно-скучном приеме провинциальных пошляков, "любителей живописи" (с неизбежными в подобной ситуациями разговорами о том, что современные художники ничего не умеют и рисуют хуже шестилетних детей, а чувство прекрасного, изящного утрачено ими начисто, и только они, истинные ценители, продолжают хранить эти, тоже истинные, ценности) картинки Серафины, знаток приходит в восторг, начинает покупать бомжихины листки, обещает безумной/блаженной великое будущее, всемирную славу, ну и материальный достаток впридачу.

Вот тут для меня остается вопрос, требующий, но не находящий ответа. Коль скоро произведения Серафины я увидел на парижской выставке раньше, чем посмотрел скачанный из интернета и вполне определенным образом "заточенный" эмоционально и идеологически фильм про нее, то пребываю в некотором недоумении. По-моему, мухи отдельно, а котлеты отдельно, то есть образ героини, ее драматическая судьба и возвышенные устремления, что говорить, прекрасны, ну всяко заслуживают внимания, уважения, как минимум сочувствия; однако распространять это внимание и почтение на убогую мазню полусумасшедшей провинциалки... - как-то я не готов, положа руку на сердце. Блаженная Серафина, кстати, верует истово и глубоко, и не столь уж бессознательно; моральный и творческий авторитет для нее (о чем она говорит прямо) - святая Тереза Авильская, а та (про это уже не сообщается непосредственно в фильме, но и без того достаточно известно) сама писала стихи. Но стихи Тереза Авильская писала гениальные (некоторые я, едва их стали переводить и печатать по-русски в 1990-е, запомнил наизусть и до сих пор про себя повторяю...), чего о картинках явно психически нездоровой и к тому же сильно пьющей (вино она сама делает) Серафины сказать при всем желании трудно.

Сценаристы же фильма, во-первых, превозносят образ Серафины сверх меры - блаженная вдруг задвигает телеги насчет семьи, частной собственности и государства в духе Фридриха Энгельса, толкает речи социальной, чуть ли не феминистской направленности; а во-вторых, устами немца-гомосексуала Уде, эксперта, галериста, первооткрывателя Таможенника-Руссо (как раз на выставке в музее Майоля можно было наглядно сопоставить Руссо и Серафину... - невыигрышно вдвойне картины последней смотрятся в таком соседстве; и кстати, в фильме есть эпизод с коллекцией Уде, где многие из полотен с нынешней выставки тоже фигурируют... и тоже не в лучшем свете предстает по сравнению с ними "живопись" Серафины) стараются убедить в ее гениальности... И мне кажется, в этом не только определенная натяжка (если уж не вовсе бесчестность) авторов фильма, но и сугубо кинематографический, по меньшей мере драматургический их просчет. Предлагается верить Вильгельму Уде на слово - хотя галерист может иметь свои соображения, а вслух произносить совсем иные фразы, рассчитывая на Серафине заработать, ну или хотя бы еще одно имя ввести в художественный оборот к преумножению собственного искусствоведческого авторитета.

Вторая половина фильма - уже 1927 год, попытки Уде сделать популярной творчество Серафины возобновляются, а Серафина, воодушевленная вниманием, начинает тратить полученные деньги, планирует купить дом и даже заказывает... подвенечное платье (жениха у ее, понятно, нет и не предвидится - но она и о совсем ином "браке" думает...) - в нем Серафину и сажают в полицейскую карету, чтоб увезти и навсегда запереть. В эпилоге - 1935 год - можно наблюдать героиню в приюте для умалишенных, где над ней творят насилие под предлогом, что она буйная и сама нападает на остальных товарок по несчастью (а в действительности, вероятно, так и было...).

То есть создательница произведений в эстетике "примитивного модерна", как определяет данное направление Уде, предпочитая избегать понятия "наивное искусство" (я не искусствовед, но по мне так произведения Серафины ближе к т.н. "арт-брют" в истолковании Дюбоффе, нежели к в узком плане "наиву", "примитиву", что под таковым ни понимай), на самом деле именно что "наивная", в лучшем случае, а проще говоря, убогая тетенька. В ней можно - и это уже вопрос художественной задачи фильма - видеть поэтическую натуру, что ходит круглый год босая, обнимается и разговаривает с деревьями, подобно своей героической соотечественнице из отдаленной эпохи, слышит "голоса" и т.п. Но все это едва ли делает ее великим художником, а творения сельской блаженной живописными шедеврами. С другой стороны, в либерально-атеистическо-"гуманистических" категориях, которыми (исключительно) мыслят авторы "Серафины", где нет места чуду и тайне, вдохновение героини к ее "убожеству", сколь ни "позитивно" его преподноси, только и сводится. А она ведь если и "убогая", то в этимологически исконном смысле этого слова: "я должна быть с поднятыми глазами, потому что вдохновение даруется мне свыше".

Любопытно, как много общего обнаруживается при таком взгляде на героиню французского фильма у Серафины Луи с персонажем совсем свежей, нынешнего года, и мало кем виденной (она участвовала в конкурсе выборгского кинофестиваля "Окно в Европу", даже получила призы, но с тех пор я о ней ничего не слышал) картине Виталия Суслина "Седьмой пробег по контуру земного шара", где герой Александра Карнаушкина, живущий в сегодняшней РФ, не одинокий и не больной, но тоже замученный житейскими обстоятельствами, находит отдушину в рисовании картинок, только режиссер "Седьмого пробега..." не настаивает (если не демонстрирует обратное), будто этот персонаж - непризнанный гений, которого не понимает и оттого угнетает несправедливое общество; его драма сильнее, глубже - и безысходнее - но и честнее, правдивее, убедительнее:

https://users.livejournal.com/-arlekin-/4060600.html

Зато непроговоренные напрямую, но уж очень напрашивающиеся и наверняка авторами подразумеваемые параллели судеб Серафины де Санлис и Камиллы Клодель, на мой взгляд, совершенно неуместны, некорректны: Камилла Клодель была перспективным скульптором, но "сломалась" (будем считать вслед за феминистками, ее "сломал" подавлявший одаренную женщину самец-подонок Огюст Роден); а Серафина, может, и не бог весь каким живописным талантом обладала - кстати, страсти нетворческого характера, не в пример Камилле, были Серафине, судя по всему, чужды (ну или по крайней мере в фильме они даже не обозначены), но ее дар состоял в другом, и его-то она реализовала вполне. И может быть случайно - тем более, опять же - глядя на монитор компьютера, затруднительно делать подобные выводы - финальный кадр "Серафины", общий план, где героиня отправляется посидеть под деревом (подразумевается - в последний раз...) и экранная "картинка" превращается в плоскую, но одновременно изысканную и символическую, эмблематичную ("наивную", ага!) "картину", напомнил мне мультфильм Михаэля Дюдока де Вита "Отец и дочь", а это уже ход в сторону и от историко-биографического плана, и от благонамеренной, задним числом приложенный к реалиям давнишним современной европейской идеологии - в совсем другую сторону.

А так хотелось... ну если не большой и чистой любви, то хотя бы премилого простодушного мультика - пускай ядовито-приторного, девачковаго, я был заранее готов и согласен, тем более что подобные ныне в дефиците, а коль скоро я последнее время в силу разных причин даже прицельно в кино хожу редко, не то что на попсовые полнометражные мультики, и период, когда удавалось отсматривать весь прокатный "контент", давно в прошлом, то рассчитывал приобщиться к масскульту без ущерба для здоровья... - ну и, конечно, объелся до рвоты идеологической отравы. При том что нарисовано "Холодное сердце-2", как и предыдущее, первое -

https://users.livejournal.com/-arlekin-/2733751.html

- стандартно, человекообразные персонажи более или менее безлики, зато зверинец фантастических тварей умиляет видовым многообразием, от ящероподобной мелкой огневушки-поскакушки (вообще она типа саламандра, священное чудовище) до меланхоличного оленя (доставшегося от первого фильма), который сотоварищи иной раз и подпоет героям хоровым бэк-вокалом (правда, тролли, воспитавшие принцессиного женишка, отошли на задний план).

Песенки, кстати, тоже ничего - бесхитростные, но симпатичные, и в русскоязычной версии их за кадром исполняют прекрасные артисты, партию главной героини Эльзы, к примеру, поет отличная джазовая вокалистка Анна Бутурлина, ее сестру Анну - звезда мюзиклов Наталья Быстрова и т.д. Сюжет вторичен, однако и не претендует на оригинальность - жили-были в королевстве Эренделл две сестры-принцессы: старшая Эльза - та, что магией владеет и способна всех заморозить, Анна - меньшая, попроще; что там было с ними в первой серии - никто уже не помнит и незачем вспоминать, потому что, оказалось, прошлое сестер скрывает тайны посерьезнее уже известных. И вот разгадки этих тайн для персонажей вроде как спасительны, а на меня подействовали совсем иначе. В какой-то момент у сестер пропали родители, король с королевой - позже выяснится, что они отплыли в экспедицию и на Темном море их корабль затонул, ну ладно, вечная память, Эльза стала королевой Шантеклера Эренделла, а за Анной вместо прежнего двуличного увивается туповатый, но верный свежий женишок из плебеев. Однако на королевство спускается туман, следом за ним в столицу приходят настоящие казни египетские, заставляющие жителей бежать из города, тем временем кудесница Эльза из волшебного леса слышит зовущий голос и вспоминает, что им с сестрой рассказывал в детстве отец-король.

Так вот, за веселыми похождениями сестер по волшебному лесу в компании обаятельного, как водится, болтливого, слегка меланхоличного, но комично философствующего снеговичка (в отличие от первой серии голову он больше не теряет, но морковка иногда не из того места торчит... но не на уровне 18+, не то что можно себе вообразить от избытка нерастраченной фантазии...) выясняется, что Эльза и Анна - полукровки, их мать, спасшая когда-то отца в лесу, была из соседнего племени чучундры нортулдры, живущего в гармонии с природой и владеющего секретами магии, оттуда и у Эльзы дар. Однако дед-король пошел из страха перед магией соседей на обман и преступление - сперва выстроил плотину будто в дар соседнему народу, а на самом деле в качестве приманки, уловки; и затем убил вождя миролюбивых дикарей, заманив на дружескую чашку чаю... Поэтому - и все похождения, приключения, встречи с чудесными зверюшками, даже объяснения в любви к тому ведут - Карфаген Эренделл должен быть разрушен!

Пикантная деталь - королевство сестер будет затоплено с жилищами всех его, вне зависимости от вины каждого рядового гражданина за колониальную экспансию, обитателей; однако что же делать, нельзя дальше жить по лжи имперскими химерами и недоверием к соседям, хотя они и несколько отличаются, не стоит слушать свой страх, гори огнем, вернее, скройся под водой страна родная, лишь бы восторжествовала справедливость, и вот тогда рассеется туман. Небольшое препятствие в виде войска, преданного заветам деда-короля, удивительно легко устраняется - благо руководит армией чернокожий генерал, и если бы гетеросексуальная белая гнида наверняка уперлась за старорежимные привычки, то просвещенный негр все понял, дал команду приманить на плотину великанов, те закидали плотину валунами, постройка рухнула и...

Нет, духи воды, огня и проч. не дали королевству Эренделл погибнуть, не зря Эльза, следуя за хвостатой огневушкой, отправилась на подводном коне в путешествие к застывшей во льду, но хранящей память о прошлом северной реке, куда плыли, да не доплыли ее родители, она тоже стала одним из духов, а младшая сестра унаследовала трон и заодно приняла от своего косноязычного женишка предложение руки и сердца. С тех пор - очевидно, до третьей серии - народы жили в мире. Сомневаюсь, что авторы мультиков серьезно верят в духов и чудеса, а понять до конца, действительно они разделяют заложенные в их сценарии идеалы толерантности или цинично, подобно их православным коллегам, исполняют по мере таланта проплаченный заказ, но так или иначе это все ведь (а мы пойдем на север...) - самоубийственное безумие. И добро б еще кто-то среди дикарей с холодным сердцем, грязными руками и горячей головой смог примерить описанный расклад на историю собственного племени... - нечего на такое рассчитывать.

Не рискну назвать точное количество вышедших за последние годы русскоязычных фильмов, в которых главный герой, молодой раздолбай, встречает чудо-бармена (или какого-нибудь иного "волшебного помощника", пользуясь терминологией Проппа... впрочем, даже конкретно с барменами примеров достаточно!) и тот предлагает ему перемену участи... Все они, разумеется, неумело скалькированы с голливудских схем, и "Бармен" безвестной Дины Штурмановой не исключение.

За всеведущего кудесника здесь выступает Иван Охлобыстин, не выходя из привычного амплуа: его фирменный наркоманско-поповский гон тут принципиально кстати, остальное доделает рыжий парик. Роль главного героя Вадика продюсерами доверена Виталию Гогунскому - я так и не понял, кто это, но, судя по кастингу, очень популярный у молодежи комик... хотя что в нем смешного, я опять же не уловил. Основная его партнерша - Юлия Паршута, ее помню по "Фабрике звезд", поп-стар она не стала, но у спонсоров деньги, видать, не закончились, раз теперь ее по кинам пихают... Вадик за этой Юлией типа ухаживает - но дабы выглядеть лучше, чем он есть, вечерами потребляет коктейли из чудесного бара, и они его превращают то в сорванца, то в танцора, то в креативного интеллектуала, то в благовоспитанного аристократа... с непременным наутро побочным эффектом-"отходняком", когда креативщик становится тупицей, аристократ дегенератом и т.п.

Как ни странно в фильме есть пара смешных, при всей их вторичности, моментов - с девушкой отправившись на кладбище, где подруга героини хоронит "папика", под воздействием "плясового" коктейля Вадик прямо по ходу похорон приглашает молодую вдову (да та и сам не прочь) на тур вальса, совсем как Л.И.Брежнев в старом анекдоте; ну и мотив "знакомства с родителями" отработан - изображая ввечеру эстета-философа, рассыпаясь афоризмами, наутро папу с мамой девушки (их играют Юрий Стоянов и Жанна Эппле, уже доросшая до статуса "матери взрослой дочери", актрисой же так и оставшаяся беспомощной) шокирует пердежом на кухне и панибратством в цветастых труселях и майке алкоголичке - как и все остальное это грубо, тупо, плоско, но по крайней мере весело.

В основном же попытки оживить схему безрезультатны, будь то через весь фильм проходящий быдло-квартет спортивных фанатов, от которых герой то убегает, то к ним первый задирается, то пивас вместе с ними на автобусной остановке пьет - в зависимости от замеса "коктейля" и, соответственно, "отходняка"; или появление ближе к концу "бывшего" героини, Артура, перспективного дипломата, красавца и поэта, в образе которого Константин Крюков еще более нелеп, чем персонаж Виталия Гогунского под "коктейлями".

Впрочем, особым подарком для целевой аудитории, видимо, задуман эпизод, где "коктейль" вдохновляет Вадима на покорение девиц и еще до знакомства с Паршутой он цепляет в клубе, а затем проводит ночь с... Ольгой Бузовой и ее подругой; конечно, персонаж Бузовой имеет какое-то имя, но Бузова, понятно, играет себя - и если наряду с Паршутой именно Бузова олицетворяет сексуальный идеал для того, кто свою бабу предположительно должен отвести в кино на "Бармена", то к прочему вопросов не имею. А в описанной сценке наутро желающие могут наблюдать, как Виталий Гогунский без трусов - но прикрываясь подушками с обеих сторон - пытается сорвать свое барахло, повисшее на люстре, на глазах у Ольги Бузовой и ее подруги: возможно, кто-то развеселится.