Широко закрытые глаза

Православный канал "Культура" в привычном своем репертуаре: телевизор я включал с полной уверенностью, что наконец-то увижу итало-голливудскую экранизацию "Визита старой дамы" Дюрренматта с Ингрид Бергман в главной роли, которая до сих пор от моего внимания ускользала - а вопреки анонсам программы смотрел совсем другой фильм под тем же названием; причем даже на официальном сайте канала, куда я полез проверять анонс, выходные данные стояли правильные, но проиллюстрированы они были фотографией Ингрид Бергман, хотя в этом визите главную роль играла Сандра Мило!

Но раз уж так вышло - "Визит" Антонио Пьетранджели я досмотрел и не без интереса, тем более что партнером Сандры Мило выступает в нем относительно еще на тот момент нестарый Франсуа Перье - знакомый мне и всем моим русскоязычным ровесникам с детства адвокат Терразини из первых сезонов "Спрута". Пина, женщина к сорока, что по меркам итальянской (да и любой) глубинки середины 20го века все еще называется "старая дева", хотя уже и не дева, у нее порой "отдыхает" знакомый - и женатый - "дальнобойщик", решается устроить свою судьбу посредством газеты, подобно героине Ани Жирардо из выпущенного спустя несколько лет французского фильма "Знакомство по брачному объявлению" (реж. Робер Пуре, 1976). Единственным из 14 "корреспондентов", кого она приглашает посетить ее с визитом, оказывается римлянин Адольфо - мелочный, смурной и скупой продавец книжного магазина, ненавидимый коллегами и сам обиженный на весь мир. Приехав из Рима в северную (где-то возле Феррары) деревеньку, столичный житель попадает в непривычный ему мир и сталкивается с диковатыми на его занудный вкус обычаями туземцев, особенно раздражает местный дурачок, которого в городке любят, а вот Адольфо тот сразу начинает терроризировать приставаниями, камнями в спину и то ли шутливыми, то ли серьезными угрозами.

За счет флэшбеков характеры главных героев раскрываются во всей полноте, и тем не менее женщина здесь - персонаж скорее романтический и "страдательный", а потенциальный жених - существо малоприятное. Их вроде и тянет друг к другу, и все небезнадежно, хотя Адольфо расчетлив и двуличен, но, перебрав вина, симпатией к Пине проникается вполне искренней (пусть до того высчитывал площадь дома и засматривался на юную соседку, внучку старой няньки Пины), у них даже до постели доходит (при том что и этот момент полукомичен - невовремя явился и завалился по привычке в кровать усталый дальнобойщик...), но естественно, по возвращении Адольфо в Рим герои лишь обменяются парой дежурных писем и на том вся их брачная история завершится. Как бы вежливо и мирно - однако тут можно увидеть лишь комедийно-мелодраматическую составляющую на уровне "не сошлись характерами" (Адольфо, с характерным именем, позволяет себе суждения, даже для Италии 60-х как бы "расистские", "сексистские" - сегодня-то он смотрится конченым мудаком, да и на вид неказист), а можно обобщить до вывода, что чувство невыносимого одиночества и невозможность сближения с другим диалектически неразрешимый в принципе "конфликт интересов".

Но раз уж я настроился на другой "Визит", то в интернете посмотрел и тот, который хотел, снятый годом позднее по пьесе Дюрренматта, вернее, по ее американской адаптации Бена Барзмена. Как ни странно, в чем-то сущностном оба "Визита" даже пересекаются, тем более что и в адаптированной версии "Визита старой дамы" акцент с социальной тематики, с сатирического пафоса смещен на мелодраматический и отчасти экзистенциальный план, и персонально Ингрид Бергман играет в этом варианте совершенно не ту героиню, которую выписал Фридрих Дюрренматт. Опять же если Франсуа Перье для меня - это адвокат Терразини из "Спрута", то и Клара Цаханассьян - героиня Екатерины Васильевой из двухсерийного позднеперестроечного фильма Михаила Козакова. О разнице типажей Екатерины Васильевой и Ингрид Бергман нечего говорить - но налицо в первую очередь несходство актерских задач и режиссерских концепций.

Ингрид Бергман к середине 1960-х, понятно, уже не девочка, и все-таки ее Карла из "Визита" внешне гораздо ближе к героине "Касабланки", нежели "Осенней сонаты". И да-да, именно Карла, а не Клара - герои Дюрренматта сменили (а некоторые второстепенные персонажи пьесы и обрели) имена: Карла Векслер спустя двадцать (всего лишь!) лет после изгнания вернулась в Галлен (привычнее-то Гюллен...) и потребовала смерти... нет, не Альфреда Илла, но Сержа Миллера! Последнего играет Энтони Куин, он же сопродюсер картины, и надо признать, его роль гораздо объемнее, сложнее, интереснее. У Сержа, в которого превратился Альфред, есть жена (небезынтересная, но все же невнятная роль Валентины Кортезе), есть сын (которого иногда упоминают, но он даже на эпизодического персонажа не тянет), есть бизнес (магазин жены, как и в пьесе), есть приятели-земляки - но помимо внешних обстоятельств Энтони Куину удается раскрыть то, что на душе у персонажа; в случае с героиней Ингрид Бергман такого, кажется, и не предполагается.

Главная героиня полностью лишена придуманных драматургом гротесковых черт - придется забыть о протезах, бессчетных мужьях и всевозможной фанаберии. С остановленного поезда она сходит без всякой помпы и без свиты, одна; трое ее сопровождающих прибудут позже на автомобиле. Карла здесь - не то что не "старая дама", она, в общем-то - "прекрасная дама" (забавно, героини двух случайно перепутанных в телепрограмме "Визитов" практически ровесницы!), Ингрид Бергман действительно хороша собой. При ней - лишь бывший судья, и то в должности "юридического консультанта" (а вовсе не дворецкого, что пьесе добавляло гиперболизации), и бывшие свидетели на ее процессе (об оскоплении нет и речи!), ну и леопард в клетке, слишком необходимый для ключевого, поворотного момента развития сюжета, чтоб от него так легко избавиться.

Переосмыслены и некоторые второстепенные персонажи - у Дюрренматта нарочито схематичен "социальный" расклад городских типов, в котором, например, Учитель, местный интеллигент, выступает пусть и небезупречным гражданином, но более совестливым по сравнению со священником, тем более бургомистром, в каких-то моментах почти резонером (у Козакова в телефильме образ Григория Лямпе и вовсе приближен к трагическому, к советскому пониманию интеллигента, который все понимает и от безысходности пьет, преимущественно на халяву, но сделать ничего не может, терпит, до поры молчит, иногда все же высказываясь начистоту... хе-хе) - а у Бернхарда Викки, в чьей самой известной режиссерской работе "Мост", для советского проката еще ранее переименованный в "Тяжелую расплату", образ лицемерного интеллигента-учителя также занимает важное место -

https://users.livejournal.com/-arlekin-/1148921.html

- именно "профессор" и есть самый гнусный из былых преследователей Карлы, она постоянно упоминает, что педагог и интеллектуал ее жестоко бил, что поборник культуры, ценитель Брамса и Байрона, в действительности извращенец-садист, законченный подонок и лжец (куда хуже и отвратительнее не то что Сержа, но и мэра города, и полицейского начальника!); одна из самых интересных, удачных, неожиданных сцен фильма - посещение Карлы учителем: она слушает тот самый квартет Брамса, что якобы написан в Галлене, цитирует наизусть стихи, будто бы сочиненные Байроном в этом самом номере гостиницы - и опять уточняет вслух, чего ей стоило усвоить подобные уроки, какими методами учитель возвышенного образа мыслей, осмеливающийся толковать о гуманизме и цивилизации, приобщал ее к гуманитарным достижениям человечества! В пьесе Дюрренматта нет этого - а стоило добавить, очень удачный, точный поворот, и в сущности очень "дюрренматтовский", как бы предвосхищающий его позднейшие, беспросветно-саркастичные по отношению к прекраснодушным, но с гнильцой внутри "интеллектуалам" и драматические, и прозаические сочинения!

О приемах "эпического театра", которые молодой Дюрренматт для "Визита старой дамы" заимствует (отчасти иронически их переосмыслив) у Брехта, можно забыть, стилистика картины близка к неореалистической; но фабуле пьесы в целом "Визит" вроде бы следует - хотя с иным подтекстом, иной развязкой, а также важной побочной линией, у Дюрренматта вовсе отсутствовавшей. В гостинице, где останавливается Карла, служит некая Аня (Ирина Демик) - молодая девушка, на протяжении трех лет встречающаяся с женатым мужчиной, который кормит ее обещаниями, и надо полагать, ее возможную судьбу Карла примеряет на себя, потому в финале, отказываясь от желанной мести и оставляя Альфреда, то бишь Сержа, в живых среди тех, кто готов был его убить за новые ботинки и понюшку табаку, а заодно увольняя троих, с кем приехала (судья и свидетелей тоже остаются в родном городке, "где им самое место"), Аню героиня увозит с собой. А та уж было собралась в Триест, где когда-то в борделе начинала свое восхождение через покойного Цаханассьяна сама Карла - очевидно, что Аня также напомнила Карле о погибшей дочери. Вряд ли такой расклад устроил бы автора пьесы с присущим ему сарказмом и скепсисом - однако "мелодраматическая" и "примиренческая" внешне развязка в чем-то выходит даже жестче, чем изначально у Дюрренматта: как ни удивительно, в героине пьесы еще можно за наслоениями харАктерными и физическими (буквально - в виде протезов) разглядеть живую душу, в которой не до конца умерла ее несчастная, пронесенная сквозь годы (и не двадцать лет, как в фильме! гораздо больший срок!) любовь; героиня Ингрид Бергман готов вслух признать, что продолжает любить - но холеная дамочка саму себя обманывает, если б она любила Сержа - живым ему не быть, а раз "простила" - значит, все, конец фильма.

Чем еще любопытна экранизация 1964 года - так это неожиданным антуражем: провинциальный городок Галлен мало похож, вопреки расхожим и привычным представлениям о "Визите старой дамы" Дюрренматта, на провинцию швейцарскую, немецкоязычную, центрально-европейскую; эти "задворки Европы" находятся явно южнее, судя и по архитектуре (вероятно, выстроенной в павильоне), и по тому, с какой частотой упоминается в разговорах о прошлом Карлы и будущем Ани ближайший, видимо, крупный город Триест, и по цыганским мотивам, звучащим как в закадровом саундтреке, так и исполняемым музыкантами на торжественных мероприятиях по случаю визита миллионерши (между прочим, "цена вопроса", озвученная в фильме - два миллиона! в неназванной, правда, валюте). О привязке географической, топографической, политической - можно спорить, но остается предполагать, что Галлен в "Визите" Викки помещен где-то на Балканах. Кроме того, все надписи в фильме - от приветственных транспарантов до магазинной вывески, дублируются латиницей и... кириллицей, то есть Карлу приветствуют по-английски и... (в отличие от советского фильма Козакова!) по-русски!

Из зала в зал переходя, посмотрел два фильма подряд, и в обоих служил завязкой романтического сюжета вынужденный поцелуй героев на съемках учебной короткометражки. Если у молодых геев и старых евреев настолько оскудела фантазия - чего требовать от других? Правда, Ксавье Долан в "Маттиасе и Максиме", как и во всех остальных своих опусах, кроме прочего, запредельно серьезен и убежден, будто поведал миру нечто небывалое и сокровенное - это вдвойне нелепо, но такая идиотическая, особенно для человека тридцати с лишним лет и режиссера, снявшего восемь игровых полных метров, самоуверенность отчасти даже трогает. Вуди Аллену гораздо больше лет и он снял еще больше, намного больше фильмов - потому он давно уже типа "легко дышит", однако, по моим ощущением, "ненавязчивость" его последних картин еще более натужна, манерна и противоестественна, чем долановы "исповедальные откровения".

В "Дождливом дне..." Вуди Аллен ничего специально не придумывает нового: "все тот же вкус, все тот же слон". Гэтсби (не великий, обыкновенный), герой невероятно - нереально и как-то ненатурально, почти до тошноты - симпатичного, обаятельного и талантливого Тимоти Шаломе, после потерянного года в нью-йоркском колледже переведен стараниями мамаши в тихий загородный "деревенский" кампус, но продолжает оставаться патриотом, фанатом Нью-Йорка со всеми его "недостатками", в которых, от дождя до старых раздолбанных пианино в пустых клуба, склонен видеть достоинства. Поэтому когда его девушка Эшли (вот и Эль Фаннинг вслед за Дакотой подросла) получает задание и возможность взять для университетской многотиражки интервью у знаменитого кинорежиссера Роланда Полларда, пользуясь случаем Гэтсби отправляется вместе с ней, желая показать невесте любимый город.

Однако девушка "залипает" - сперва пожилой режиссер "в творческом кризисе" не желает ее отпускать и ведет на закрытый спецпоказ своей новой работы, затем Эшли вместе со сценаристом Тедом Давидоффом отправляется искать обезумевшего от неудовлетворенности художественным результатом постановщика по городу, а натыкаются на жену Теда с ее любовником и его лучшим другом, тут уже сценаристу становится не до режиссера, а Эшли одна отправляется на студию, где знакомится с кинозвездой латиноамериканского происхождения Франсиско Вегой, тот моментально берет провинциальную блондиночку в оборот и она попадает в телерепортажи светской хроники, которые видит по ТВ заскучавший в ожидании Гэтсби.

Все вудиалленовские мотивы налицо как в кубике Рубика, который он уже по которому разу за несколько десятилетий прокручивает взад-вперед. При этом еще более обычного впечатляет актерский состав - на ролях второго плана особенно: Лив Шрайбер (пьющий и полувменяемый в своей "искренности" - Эшли напоминает ему первую жену и тоже Эшли - режиссер Поллард... местами это почти Гришковец, вот насколько точно схвачен типаж! точнее, чем сам актер может себе представить!), Джуд Лоу (в Теде Давидоффе я его узнал ближе к концу лишь!), Диего Луна (Франсиско Вега - ну для него это просто слегка окарикатуренная автобиография). Однако даже это все после "Светской жизни" (как минимум, дальше я уже в памяти копаться ленюсь, хотя "Звездная пыль", "Голливудский финал"... да мало ли что придет на ум) отдает непроветренным тряпьем из старого сундука. Главная же линия, однако, связана с молодежным "треугольником", в котором ключевая, третья сторона - самая неинтересная, одномерная и невнятная драматургически фигура. Хотя младшую сестру школьной возлюбленной героя играет еще одна звездочка проекта - Селена Гомес. С ее героиней Шэннон как раз и целуется Гэтсби, случайно оказавшись на съемках учебного фильма своего давнего, тоже по школе, приятеля.

Шэннон - полная противоположность Эшли: та блондинка из Аризоны (но понятно, что отнюдь не фермерша, а из семейства банкиров, иначе ей и в загородный нью-йоркский колледж не попасть) - эта брюнетка и коренная, центровая нью-йоркская девушка; та благодушна, восторженна и эксцентрична - эта саркастична, сосредоточенна и порой несколько агрессивна; наконец, Эшли даже лишнего стакана не нужно, чтоб ее повело на первого попавшегося мужика (а уж если известный, успешный...), тогда как Шэннон, оказывается, еще девчонкой влюбилась в Гэтсби, пока тот встречался с ее старшей сестрой, и тем не менее, сохранив в глубине души чувства к нему, она не спешит их проявить и пойти на поводу у обстоятельств, наоборот, "ломает стереотипы".

Очевидно, что даже не Гэтсби в первую очередь, а именно Шэннон здесь "краеугольный камень" нью-йоркской городской мифологии, но то ли еще и из-за скромных возможностей Селены Гомес, эта героиня совсем не раскрывается. Зато уж Гэтсби, до кучи комментирующий действие внутренними монологами (по-русски Тимоти Шаламе говорит голосом Ильи Бледного), сочетает в себе поклонника классического джаза, неазартного, но виртуозного игрока в покер и кости, мега-интеллектуала и острослова - и все это в молодом стройном теле и с почти тинейджерской глазастой мордашкой, каким, вероятно, хотелось бы видеть себя гонимому феминистками еврейскому старперу.

Попутно, не слезая с еврейской тематики, Вуди Аллен по инерции продолжает шутить "за политику", подковыривать с позиций зажравшегося интеллигента крупную буржуазию, ее снобизм и склонность к показухе (уж чья бы корова мычала), одновременно для приличия - но так же неубедительно, как по всем остальным направлениям, не пренебрегая уже и бородатыми анекдотами; а что совсем уже край, под конец от иронии отказываясь и скатываясь в пошлейшую мелодраму с привкусом достоевщины, какой она представлялась Набокову. Откровенно говоря, я до последнего надеялся, что признание матери Гэтсби в том, что по молодости она занималась проституцией и познакомилась с будущим мужем сперва как с клиентом, а основу семейного бизнеса как раз ее проститутские сбережения составили - обернутся фарсом, блефом, с помощью которого мать "отомстила" сыну за его высокомерие и равнодушие... но нет, судя по тому, как мать мгновенно раскусила сыновью "подставу" - Гэтсби под видом Эшли привел в дом нанятую за выигранные в карты 5000 долларов шлюху; хотя по правде сказать, не надо быть коллегой девушки, чтоб сходу смекнуть, что почем.

Можно, конечно, забавляться фельетонными сценками из жизни звезд, составляющих линию похождений Эшли, или умиляться недоразумениям, преследующим Гэтсби (от нечего делать они с Шэннон идут в музей Метрополитен и там, как ни пытался парень спрятаться в египетской гробнице, встречают престарелую тетушку Гэтсби, после чего герой уже не может "откосить" от приема у родителей, при том что изначально даже не сообщил им о приезде в город). Однако вот Гриша Борисов недавно сформулировал: "понятно, где должно быть смешно... но не смешно" - и это он про "Манхэттен", который только сейчас посмотрел впервые (ну и молодежь пошла...), а я в его возрасте от "Манхэттена", "Энни Холла" и проч. был без ума, с тех пор сохранив из фильмов Вуди Аллена некую ностальгическую симпатию разве что к "Пурпурной розе Каира" (и ту сто лет не пересматривал - глядишь и она меня теперь разочаровала бы), в целом же его творчество оценивая совсем иначе и не понимая теперь, как мог (возраст - не алиби, скорее наоборот, с годами человек только тупеет) приходить в восторг от подобной дешевки. Чем старательнее Вуди Аллен "смешит" - тем он более жалок, тем явственнее торчит арматура из его вылепленных по готовым формовкам "шуток".

А уж когда пытается растрогать или, что еще хуже, как бы "иронично" обыграть очередной "голливудский финал" (посадив Эшли на карету и соскочив, отправив ветреную блондинку восвояси, Гэтсби встречается с Шэннон в Сентрал Парке, а где ж еще, и такое чувство, что Вуди Аллен не сознательно, не в порядке самоцитаты, а элементарно из-за маразма заново воспроизводит развязку "Кое-что еще") - я, признаться, не досмотрел "Маттиаса и Максима", но предпочитаю сохранить толику надежды, что у тридцатилетнего гея если уж не вкуса, не фантазии и не таланта, то хотя бы стыда чуть побольше, чем у восьмидесятилетнего еврея. А за Нью-Йорк я рад - любимый город может спать спокойно. Поймал себя на том, что ровно шесть лет назад провел шесть дней в Нью-Йорке. Хотя мне с погодой повезло - или не повезло, если верить лирическому настрою героев Вуди Аллена, но я не верю, по-моему он до неприличия фальшив.

Ужасно, наверное, имея кинематографические амбиции, к тридцати годам нисколько не приблизиться хоть к какой-то их практической реализации - но еще страшнее в неполные тридцать устареть, выйти из поды, работать на холостых самоповторах и из последних сил цепляться за ускользающий статус. Ксавье Долану было двадцать с копейками, когда его объявили ну как минимум "вундеркиндом", если уж не вовсе "гением", хотя я помню московскую премьеру "Я убил свою маму" на быстро и давно скончавшемся артхаусном кинофестивале, где картина Долана, естественно, получила "главный приз" - и естественно, Долан за ним не приехал, подозреваю, что даже не узнал о существовании этого приза и этого фестиваля в Москве, он тогда уже снимал свой следующий фильм, а я уже тогда недоумевал, отчего все носятся с этим скороспелым фуфлом:

https://users.livejournal.com/-arlekin-/1546177.html

С тех пор прошло ровно десять лет, а "Маттиас и Максим" - уже восьмая режиссерская работа Ксавье Долана в формате игрового полного метра (кроме того он еще участвовал в чужих кинопроектах как актер, снимал клипы, дублировал мультики и т.п.). Предыдущий его опус "Смерть и жизнь Джона Ф. Донована" запоздало раскрыл пребывавшей в эйфории прогрессивной мировой общественности глаза на скудоумие и профессиональную беспомощность Долана, фильм долго не выпускали в прокат (не только российский по идейным соображением, но также и в цивилизованном мире из эстетических сомнений, а также и, как водится, ввиду коммерческих рисков), так что посмотреть его довелось совсем недавно:

https://users.livejournal.com/-arlekin-/4074121.html

В результате чего перерыв между "Джоном Ф.Донованом" и "Маттиасом и Максимом" оказался весьма кратким, что вроде бы на восприятии последнего сказывается благотворно, по крайней мере "Маттиас и Максим" не хлещет, как из прорванной канализации, благонамеренной высокоидейной хуйней, а тупо и уныло рассказывает типа трогательную, но все равно преисполненную ложной многозначительности и намеков на отсутствующие в действительности подтексты историю неизбежно гомосексуальной драмы.

Трудно поверить, но в восьмом (только что не с половиной!) фильме Ксавье Долана - как и в первом, как практически во всех между тем и этим - он снова играет гея, у которого снова проблемы с матерью! От этих и прочих неурядиц Максим, молодой и в принципе симпатичный, если б не уродливое пятно от ожога на пол-лица, собирается бежать в Австралию, где планирует, почти не зная английского и вот с такой траченой мордашкой, работать барменом (затея, очевидно, малоперспективная...). Но незадолго до отъезда на домашней вечеринке у друзей ему случается поцеловаться с другом детства Маттиасом ради съемок в учебной короткометражке общей знакомой - те, кто заранее обещал поучаствовать в фильме, не пришли - и далее на два часа раздуты гей-пиздострадания обоих, невидимые за почти бессобытийной картиной слезы (в основном персонажи болтают без умолку а всякой херне, убивают время, прикалываются либо затевают разборки с членовредительством средней тяжести - отношений сына с полудееспособной матерью, опеку над которой Максим планирует сбагрить тетке, поскольку старший брат пропал с концами и знать родню не желает, то же касается), перемежающиеся клиповыми интермедиями, преисполненными пошлейших "красивостей", под вопиюще, до тошноты "проникновенный" саундтрек.

У просвещенных киноманов такой пиздеж называется "мамблкор", и все бы ничего, когда б Ксавье Долан не подразумевал, что герои в это самое время страдают, изнывают, не знают, что делать дальше. Максим готов отказаться от переезда в Австралию (тем более что планы вилами на воде писаны), а Маттиасу еще сложнее: у него невеста, у него родители, у него перспективы корпоративной карьеры... Кроме того, в качестве "маленького, но ответственного пионерского поручения" Маттиас должен развлекать молодого юриста из Торонто - блондинистого хлыща, утомляющего страдальца по Максиму своей убогой демагогической "философией" в духе "мы все животные", "моногамия противоестественна" и т.п.: этот белый гетеросексуальный богатый ублюдок на контрасте с Маттиасом - гораздо более "совершенное" воплощение всего, что на самом деле противно Долану, чем истеричная драчунья мамаша Максима. Оно бы может и ничего, но выбор исполнителя на роль Маттиаса не укладывается в голове: возможно, Габриэль Д'Альмейда Фрейтас хорош в каких-то иных проявлениях, но актер он катастрофически бездарный (даже на фоне самого Ксавье Долана).

Кульминацией и моментом истины становится эпизод в туалетной комнате, где посреди очередного сборища, спонтанно уединившись, тайные влюбленные принимаются остервенело теребить друг другу в штанах - казалось бы, дела идут у них на лад, все прояснилось, все встало (в том числе) на места, но нет, облом, герои опять срываются в сомнения, в мучения... Характернейшим же моментом фильма и типичным примером режиссерско-драматургического мышления Долана становится кадр, где Долан, то есть Максим, разглядывает найденный в ящике детский рисунок Матиаса, на котором тот в 7 лет запечатлел мечту об их совместном с Максимом фермерском хозяйстве. Апофеоз "Макс на ферме" предполагался вряд ли, но я, не досмотрев картину до конца, подозреваю худшее - поцелуй в финале. А мне этой радости хватило в следующем фильме, у Вуди Аллена, и поразительно, но завязкой романтической линии "Дождливого дня в Нью-Йорке" также служит вынужденный поцелуй героев на съемках ученической короткометражки! Если у молодых геев и старых евреев фантазия нынче одинаково скудна - чего требовать от других?!

Завязка сюжета будто со времен Герберта Уэллса или Александра Беляева завалялась: в "недалеком будущем" с Нептуна, крайней точки, куда успело добраться человечество (только-то с Нептуна! здрасьти-приехали... звезды все ближе!) на Землю поступают то ли смертоносные "космические лучи" из "анти-материи", то ли не менее разрушительные электро-магнитные импульсы, так или иначе выводящие из строя земную инфраструктуру и угрожающие человечеству большими жертвами. Компания "Спейс-ком" имеет основания полагать, что таким образом сигналы-угрозы на родную планету отправляет давно застрявший на Нептуне и считавшийся долгое время погибшим капитан Клиффорд МакБрайд, руководитель экспедиции "Лима", тридцать лет назад отправленной на поиски инопланетного разума. Его подросшему (и при всей симпатии к Брэду Питту стоит прямо сказать - успевшему состариться...) сыну Рою предстоит особая и секретная миссия: установить связь с отцом и уточнить его местонахождение.. для координации дальнейших действий по спасению рода людского. Сопроводить МакБрайда-младшего отправлен ветеран-космодесантник, старый приятель МакБрайда-старшего полковник Прюитт, чье здоровье и совесть по дороге не выдерживают перегрузок - но тайную информацию, утаенную "Спейс-комом", старик успевает Рою передать.

Вместе с тем претензии фильма - и не только стилистические, но и содержательные - на уровне "Космической одиссеи" или какого-нибудь "Соляриса", а заодно "Апокалипсиса сегодня", тоже, конечно, не первой свежести, но совсем из другой эпохи. Актуального же в "К звездам" - да и то не по-настоящему злободневного, просто модного, из набора "обязательной программы", из "красного цитатника Мао" - тупая идеология в духе "страна саморазрушения" - это, разумеется, про США, благо никаких других земных стран в "ближайшем будущем" прогрессивно мыслящие создатели картины не признают... правда, упоминается мимоходом Норвегия - ей принадлежит погибший космический корабль, на котором хозяйничают взбесившиеся подопытные приматы, перебившие команду своих исследователей.

Путь героя к Нептуну нелегок и нескор - сперва регулярный, "коммерческий рейс" (для конспирации, вестимо) до Луны, а там, на Луне - торжество консьюмеризма в мегаполисах и "дикий запад" среди пустынь; затем самый отдаленный из обустроенных форпостов земной цивилизации - Марс, подземелья которого пока еще держатся под напором лучей-импульсов с Нептуна. Погони на луноходах с перестрелками и эпизоды в бункерах под марсианской поверхностью, которые проще было бы выполнить в анимационной технике, все равно на компьютере дорисованы, перемежаются с психоделическими панорамами, сопровождающими закадровые меланхоличные монологи героя а ля Теренс Малик ("Древо жизни", "К чуду", далее везде) и до кучи рассуждения о Боге с молитвами к любому поводу - фактически пошлость слегка разбавляет скуку и наоборот. Вдобавок ко всему дизайн летательных аппаратов художники-постановщики проекта скопировали, похоже, из доперестроечных "Веселых картинок"... А впереди еще праздник Нептуна!

Получив ответный сигнал от Клиффорда и не позволив Рою вступить с отцом в прямой контакт, начальники пытаются отстранить Роя от дальнейшего выполнения миссии - но самоотверженная марсианская женщина (стоит ли уточнять - чернокожая!) не просто открывает персонажу Брэда Питта глаза на правду (его папа, оказывается, уничтожил часть своего взбунтовавшегося и пожелавшего прервать экспедицию экипажа ради химеры контакта с так и не объявившимся пришельцами!), но и помогает Рою пробраться через подземное озеро под стартовой площадкой на корабль, вылетающий к Нептуну с ядерной бомбой, чтоб окончательно решить проблему и уничтожить источник опасности для Земли. Проникая в космолет через отодвинутый непосредственно в процессе старта люк, Рой первым делом - невольно и с сожалением - истребляет в свою очередь весь его экипаж, с которым уже подружился за недели перелета с Луны (и надо видеть умильно-печальную мордочку Брэда Питта, когда его герой сбрасывает трупы в открытый космос), а курс на Нептун берет в одиночку.

Каков практический смысл полета именно Роя к Нептуну с точки зрения успеха миссии - главный среди множества прочих вопросов, оставшихся для меня без ответа: экипаж для того и был отправлен, чтоб взорвать станцию "Лимы", а Рой летит с тем же намерением... Другое дело, что Рой все-таки рассчитывает на встречу с отцом - и уж как водится не зря! Дуэт Брэда Питта с Томми Ли Джонсом вышел не слишком эффектный, а Томми Ли Джонс, как ни хорош, сам по себе не Марлон Брандо, и что противнее всего, в уста Клиффорда сценаристы вложили невозможную поебень - уж лучше б он Т.С.Элиота напоследок почитал, что ли! Клиффорд зато успевает оправдаться - дескать, лучи антиматерии или что там еще за дрянь случайно отправились, а он, оставшись на станции один, совсем один, не смог ничего починить. Но по дому не скучает, ни о чем не жалеет, мало того, преисполнен решимости довести затею по розыску инопланетного разума до успешного конца.

Кто бы говорил про поиски разума - и где!.. Мораль сей басни как раз такова: "зачем ума искать и ездить так далеко?" - но горе даже не в том, что ума нет ни на Земле, ни выше, а в том, что коротка кольчужка, ремешок порвался, воздуха не хватило, ну и воли к выживанию, само собой... Клиффорд, как говно в проруби поболтавшись с сыном Роем в общей связки при орбите Нептуна возле "Лимы", уходит в отрыв и растворяется среди звезд - а Брэд Питт к Томми Ли Джонсу тянет ручонки и сквозь Вселенную кличет "папа, папа!.." После чего, воспользовавшись силой ядерного заряда, уничтожившего "Лиму" вместе с генератором анти-вещества, стартует по направлению обратно к Земле, и там, средь лугов, полей и рек, ему протягивают добрые руки мужчины в камуфляже. Добил меня финальный психологический тест Роя - в отличие даже от полоумного старика-отца сын даже не вспоминает (под суд, очевидно, тем более не идет) о загубленном им экипаже , которому было поручено избавить человечество от импульсов с Нептуна: спокоен, уверен в себе и, похоже, чувствует, что благодаря своей космической одиссее он, не имевший на Земле потомства, чтоб по примеру отца не оставлять детей сиротами, обрел смысл существования. Вот уж прав был папаша Клиффорд - "наш вид вымирает"! Деградация, по крайней мере, налицо - и особенно печально, что это лицо Брэда Питта.

Одна моя знакомая, уважаемая женщина более чем преклонных лет, все чаще повторяет: "Я плакала, когда умер Сталин... Я стояла в очередях на выставки Ильи Глазунова... Какая же я была дура!!" Смерть Сталина и популярность Глазунова я немного не застал, но в числе фанатов Джармуша побывать успел студентом - понятно, что все, причисляющие себя к "продвинутым", тогда помирали от "Мертвеца", и правду сказать, молодой Джонни Депп в ЧБ неплохо смотрелся, но я себя не извиняю, а только самую малость радуюсь пускай запоздалому, а все-таки отрезвлению: многие ведь и по сей день, как старые самовлюбленные идиоты, так и амбициозные малолетки недоразвитые, по этому ничтожеству и его поделкам прутся.

Впрочем, "Мертвые не умирают", как и "Выживут только любовники", которых я недавно случайно по телевизору пересмотрел (показывали, включил не с начала, но без отвращения досидел до конца) - довольно безобидная хуйня в сравнении с "Патерсоном", в котором находят бездну смысла:

https://users.livejournal.com/-arlekin-/3529290.html

Найти можно при желании и в "Мертвых...", но здесь Джармуш по крайней мере не настаивает на присутствии глубинных подтекстов, наоборот, демонстративно от намеков на "глубину" устраняется. Последнее, само собой, тоже эстетская поза - как и вампирская мелодрама в "Любовниках...", зомби-хоррор в "Мертвых..." очевидная игра в жанр, якобы ненавязчивая, с "подмигиваниями": мол, ну да, зомби - но мы-то с вами понимаем!.. Земля сошла с оси и кусачие трупы полезли из могил, наверное, во всем мире, но мирок картины показательно ограничен крошечным американским городком.

Троица копов (старый, молодой и женщина), троица малолетних преступников из интерната (черная, белая и мальчик, тоже негритенок), троица заезжих хипстеров (белый, черный и девушка-метиска) - привет "Патерсону" с его двойниками. Поодиночке тоже колоритные фигуры попадаются: вредный фермер, старый негр, молодой торговец из придорожной заправки с киноманскими замашками, экзотичного (а какого же еще) вида инопланетянка и т.д., начиная с "отшельника" давно ушедшего в леса - вот он то главный ходячий мертвец, ну очень живучий, однако жрет себе ворованных кур и зомби ему нипочем. Не считая отшельника выживут только инопланетянка и малолетние преступники, но остальные прежде, чем обратиться в медлительных злобных страшил, изрядно повеселят просвещенную публику.

Также в ассортименте у Джармуша бесконечное возвращение к обсуждению "песни из саундтрека"; известные артисты (все тот же Адам Драйвер, нестареющий, потому что как будто стариком родился, Билл Мюррей - эти двое играют копов-напарников; еще более обычного эффектная в "инопланетном" имидже Тильда Суинтон - ее героиня к тому же владелица похоронного бюро; неизменный Стив Бушеми - в роли вредного фермера... и др.); разговоры о том, что было и чего не было в сценарии, кто его читал целиком, а кто только свои сцены - типа это забавно, тонкий такой юмор, рассчитанный на людей со вкусом, понимающих, "продвинутых", а не то что чисто поржать.

Никогда не увлекался творчеством Элтона Джона и не интересуюсь его персоной сейчас, фильм смотрел прежде всего как некое кинопроизведение, а не "биографию известного артиста", но что за сэр этот Джон, конечно, знаю, причем с детства, как ни странно. Впервые Элтона Джона (также и Рудольфа нуреева, кстати!) я увидел в "Маппет-шоу", которое на фоне "мирных инициатив Советского Союза" вдруг начало еженедельно показывать ЦТ. То есть сэр, а тогда еще просто Элтон, предстал глазам невинного пионера в окружении зеленого лягушонка Кермита и розовой свинки мисс Пигги (телевизор у нас, впрочем, был черно-белый, и тот из проката взяли....) - сегодняшние маленькие русские, которым дедушку Ленина заменил Сергий Радонежский (и до того успешно, что никто не заметил различий!), вряд ли себе такое представят. А я помню, что проходящий через выпуск сквозной сюжет строился на "экстравагантности" гостя, вызывающего у "маппетов" то смех, то оторопь нарядами, головными уборами, нелепыми очками, но когда кукольные персонажи решили под конец взять с него пример, дать волю фантазии и стремлению к свободе, разрядились в пух и прах, напялили желтые очки и т.п., Элтон Джон к финальным титрам появился в строгом черном костюме, истинный джентльмен - и куклы попали впросак, но все они, конечно, просто посмеялись над стереотипами и мирно-дружно разошлись.

По сравнению с недавней "Богемской рапсодией", несомненно, "Рокетмен" много выигрывает:

https://users.livejournal.com/-arlekin-/3901253.html

Но ему далеко до "За канделябрами" Стивена Содерберга -

https://users.livejournal.com/-arlekin-/3956875.html

тем более до "Валентино" Кена Рассела -

https://users.livejournal.com/-arlekin-/4015005.html

- это стандартный, глянцево-сентиментальный мюзикл. Причем мюзикловые эпизоды лихо сняты и смонтированы в клиповой технике (сейчас это модно и распространено всюду - варианты от "Ла Ла Лэнда" до "Да здравствует Цезарь!") - лично я песни Элтона Джона здесь услышал первый и наверняка последний раз (ну разве что кроме "Блю"... эту худо-бедно опознал), потому ничто во мне не приподнялось, не всколыхнулось - но и не перевернулось, не возмутилось, песенки милые, ритмичные, ну и пускай.

Будто из "Маппет-шоу" врывается на экран сам герой "Рокетмена" - сперва его можно принять за Верку Сердючку, нарастившую еще больше перьев и добавившую блесток (хотя исторически, конечно, Элтон Джон проложил дорогу и Сердючке в том числе): герой заявился в таком виде на "собрание анонимных алкоголиков", чтоб признаться - он алкоголик, эротоман, сексоголик, кокаинист и прочая и прочая и прочая. Далее демонстрируется с музыкальными иллюстрациями, как он до жизни такой дошел - объяснимо дошел, у него было трудное детство. Ангелоподобного малыша любила и поддерживала его творческие задатки бабушка, но отец-солдафон игнорировал, а мать шлюшка занималась своими делами. Папа ушел, пришел на его место другой, и хотя все это не подается как катастрофа - отчим дарит пластинки, мать отпускает заниматься музыкой, педагоги чему-нибудь да учат - фильм давит больше на жалость, чем на чувство справедливости, мол, вот из какого сора вырос цветок Элтон Джон, настоящее имя Реджи Дуайт. Имея блестящую память, будущий Элтон скоро освоил фортепиано, и уже в юности встретил поэта, на чьи стихи затем писал музыку.

Эксцентричный образ главного героя-музыканта, который создает Тэрон Эджертон, позволяет актеру и играть, и петь, и двигаться, рядом с ним статичный стихоплет Берни с его скромным гетеросексуальным донжуанством мог бы показаться человеком невзрачным, если б не Джейми Белл - в Берни восходящая звезда почти что влюбляется, тот взаимностью не отвечает, но и не отвергает ни сотрудничества, ни дружбы, которая растянется на полвека. Гораздо меньше Элтону Джону (уже Элтону, по имени одного из участников группы сопровождения, и уже Джону, в честь Джона Леннона) повезет с первым американским партнером и менеджером - помимо смурного, равнодушного к старшему сыну отца (а вот мальчиков, прижитых со следующей женой, тот якобы любил...), это самый необаятельный персонаж картины, хотя монстра здесь не делают и из него, да и ни из кого. Ни из грубоватого, резкого босса британского лейбла (в его брутальности даже с избытком благодушия), ни из его простоватого помощника Рэя, сопровождающего Элтона и Берни на их первые гастроли, которого сыграл приторно-смазливый Чарли Роу - в новейшей телевизионной "Ярмарке тщеславия", параллельно вышедшей на ТВ, он Джордж Осборн, счастливый и неверный соперник положительного капитана Доббина. Люди-то все несовершенные, но не мерзавцы, не злодеи, почти "святые несвятые"; а уж до чего неприглядно представлена мать Элтона Джона - но и на теплых чувствах героя к ней авторы стараются (не вполне убедительно) настаивать.

Такой получился Элтон Джон в фильме, где сам герой выступил сопродюсером. Несчастливым, страдающим, закомплексованным - но преодолевшем и свои страхи, и предубеждения окружающих, сделавший карьеру, преуспевший в творчестве, так надо понимать. Прямо так, к сожалению, не получается, когда знаешь, что смотрел не совсем тот фильм, который сэр Элтон спродюсировал.

Слыхал, будто от лютующей цензуры кровожадного православно-фашистского режима особенно пострадали эпизоды, где герой с партнером (кстати, с которым? с тем американским проходимцем?) занимаются сексом, принимают наркотики, а также финальный титр, сообщающий, как Элтон Джон свою любовь встретил. Наркотиками не интересуюсь, а секса, конечно, слов не хватает до чего жалко - хоть посмотреть бы напоследок, как люди-то свободные живут... и не для примера, а токмо для самоуспокоения - да стало быть не судьба, пущай Кирилл с Тихоном у себя по подворьям ночами тайком на британскую гей-пару любуются, они стойкие, им безвредно (и ведь глядят!), а мирянин может ненароком и совратиться, слава богу за все. Причем по имеющейся информации православных с их монополией на миссионерство возмутило, что оказывается особо важным, будто гей Элтон посмел заниматься сексом с парнем в т.н. "позе миссионера", будто нормальный мужик - ну зато теперь во всяком случае крещеный мир будет знать, что православного следует, не оскорбляя чувства верующих, трахать только раком. Впрочем, сам я про секс кое-что еще помню (не "Маппет-шоу" единым, как говорят воцерковленные...), мог бы при желании дофантазировать недостающие эпизоды, однако не знаю - теперь и не узнаю, военно-историческое общество не велит - что там в кино, а на самом деле подобные вещи далеко не столь возвышенно-романтичны, как может быть представляется православным в их потаенных мечтах.

Но вот что там про любовь, ни в целом, ни тем более в данном конкретном случае, счастливы ли сэр Элтон, капитан Доббин, архимандрит Тихон и кто угодно на этой ярмарке тщеславия - мне безразлично, ведь живут не для радости, а для совести. И русскоязычная прокатная версия вместо этого предлагает под занавес информацию о том, что Элтон Джон уж лет двадцать не прикасается к рюмке, основал кучу благотворительных фондов, а с другом Берни поддерживает отношения уже полвека - правильно, значит, тот ему в первом поцелуе отказал! Эталонный вышел из "Рокетмена" пример духовного кинематографа: Элтон Джон как образец крепкой мужской дружбы и здорового образа жизни будет посильнее "Фауста" Гете, это и есть настоящая "поза миссионера".

Уж кто бы другой, а Нуреев определенно заслужил кинобиографию от режиссера если не равновеликого ему, то по меньшей мере обладающего сопоставимой индивидуальностью, оригинальностью мышления, вроде Кена Расселла, у которого сам когда-то сыграл Рудольфо Валентино, и который через гиперболизацию, гротеск и нагромождения трэша умел пробиться к художественной подлинности, а не обладателя (за неимением более именитых претендентов) приза "Верю! Н.Михалков. К.Станиславский" Рэйфа Файнса с его пиететом к великой, бля, русской культуре, в представлении которого пушкинские дворяне под клавикорды распевали "Ой цветет калина в поле у ручья", а оттепельная ленинградская богема за столом под гитару "В лунном сияньи снег серебрится" затягивала.

Посредственный и поверхностный фильм по сценарию модного бульварного драматурга Дэвида Хэа, к которому завышенные претензии нелепо предъявлять... И все-таки что за странная блажь - Рэйфу Файнсу не просто самому играть нуреевского педагога А.И.Пушкина, но озвучивать его по-русски непременно собственным голосом? Впрочем, исполнитель главной роли Олег Ивенко тоже с говором (и отнюдь не с татарским или башкирским акцентом), про специфику речи с некоторых пор вездесущего и в очередной раз перекрашенного Сергея Полунина, играющего коллегу Нуреева по Кировскому балету Юрия Соловьева, но фактически выполняющего функцию "звездного" статиста (хотя коль скоро Сергей Безруков теперь снимается в фильмах про балет, Сергею Полунину, вероятно, светят в ближайшей перспективе криминальные сериалы) я уже не упоминаю, благо роль у него считай без слов, как и у Равшаны Курковой, которой (кастинг, по правде говоря, дежурный, предсказуемый) досталась мать Рудольфа.

Вообще черно-белые флэшбеки, отсылающие к детству героя, до неприличия пошлы и малосодержательны. Эпизоды периода учебы Нуреева в Ленинграде немногим лучше, а линия связи Нуреева с женой педагога Пушкина, которая не менее предсказуемо досталась Чулпан Хаматовой, просто смехотворна (она может быть на сто процентов правдива или на сто процентов вымышлена, мне без разницы, но драматургически выстроена и актерски сыграна идиотически безобразно). Основное действие происходит в Париже, и надо признать, кусок ближе к финалу, рассказывающей о "побеге", неплох, по крайней мере в стандартах жанровой картины он годится, держит напряжение. К остальному невозможно отнестись сколько-нибудь всерьез - самое обидное для такой личности экстраординарного масштаба, как Рудольф Нуреев, снять про него "байопик" в эстетике кондового соцреализма, оператор и звукорежиссер, мастера своего дела, не спасают от скудоумия. Даже убогий телефильм "Танец к свободе" с этой точки зрения поинтереснее -

https://users.livejournal.com/-arlekin-/3769902.html

а Артем Овчаренко хоть как-то приближается к пониманию и воплощению образа Рудольфа Нуреева. То, что Олег Ивенко мордашкой на Нуреева похож еще меньше, чем я в молодости - может, и нестрашно, но ведь ни темперамента, ни яркой индивидуальности у него очевидно нет, что в сочетании с ограниченными возможностями профессионального танцовщика Ивенко как драматического актера оставляет картину без главного героя. Примечательно, но может на свой лад и неслучайно, что единственный более-менее полноценный характер на весь фильм - сыгранный Алексеем Морозовым куратор-гэбист Стрижевский. Ну и кое-какие наметки на "живое" присутствуют в роли Луиса Хоффмана, англоговорящего товарища Нуреева по училищу, который понуждает его тренировать язык - английский - и снимает выступления на любительскую кинокамеру, жаль, что драматургически характер не прописан совершенно и из фильма невозможно понять, кто это такой. На самом деле Тейя Кремке - восточный немец, учившийся в Вагановке, а сам он Нуреева учил не столько английскому языку... По всей вероятности именно он был его первым секс-партнером. В фильме даже имя его не названо.

Актеры с французской стороны не лучше: невзрачная Клэр Мальро-Адель Экзаркопулос и слащавый Пьер Лакотт-Рафаэль Персоннас (уж не знаю, каким Лакотт был в начале 60-х, но и старичком, когда я имел возможность наблюдать его воочию, он выглядел пободрее, чем этот). Пошлячески, в лоб, навязчиво преподносятся символические лейтмотивы - "Возвращение блудного сына" Рембрандта в Эрмитаже; игрушечный поезд, который Нуреев, родившийся в вагоне, ищет по парижским магазинам, а потом игрушка летит в СССР без хозяина в возвращенном багаже... Искусственно, натужно закольцована композиция сценария, причем не на Нуреева, а на Пушкина-Файнса замкнута, на допрос педагога в ленинградском КГБ после "бегства" подопечного, где Александр Иванович на скверном русском выдавливает "мне стыдно за него... и за себя".

А гомосексуальность героя игнорируется начисто, будто проект тайно спродюсирован фондом Андрея Первозванного - что я бы вовсе не исключал... но тогда следовало Файнсу активнее русским подлизывать и громче прославлять их ВРК, их нетленную классику, без скидок на то, что техника, мол, да, однако.... Доходит до смешного - кроме фетишистского интереса к скульптурным изваяниям обнаженных мужчин, начиная с атлантов "Эрмитажа", заканчивая античными статуями Лувра, ни в чем "таком" герой "Белого ворона" не замечен.

Двойной позор Рэйфа Файнса еще и в том, что непосредственно в РФ и находясь под судом Кирилл Серебренников на сцене Большого театра поставил спектакль, посвященный "Нурееву", несравнимо мощнее, честнее и оригинальнее -

https://users.livejournal.com/-arlekin-/3820843.html

- нежели фильм не скованного никакими юридическими, техническими, цензурными путами, ничем, кроме собственного скудоумия, британца: вот такой получается "танец к свободе" - непреодолимы только те барьеры, которые у человека внутри.

Узнаваемый благодаря комедиям Джадда Апатоу, где основным предметом изображения служат пердеж, дрочка и блевота, в своем сценарно-режиссерском дебюте Джона Хилл ориентируется на Гаса ван Сента, если не вовсе на Джима Джармуша, и представляет бессюжетный, типа "лирично-дневниковый", ну и, как водится, "атмосфэрный" фильм, в основе как будто автобиографический. Середина 90-х, впрочем, у каждого своя - лично мои 90-е (а я аккурат в 95-м школу закончил, но Хилл помоложе меня будет) совсем не похожи на будни персонажа, взрослеющего в Лос-Анджелесе, пускай и не в самом фешенебельном районе, отнюдь не в Беверли-Хиллз. Юный Стиви живет с матерью и старшим братом - мать водит домой мужиков, брат поколачивает Стиви, отнимает вещи и заставляет воровать у матери деньги. А Стиви прибивается к компании парней-постарше, дурковатых скейтеров из негритянского гетто - хотя не все они цветные - получая кличку Загорелый (на вопрос, загорают ли черные, он "остроумно" переспросил - а кто такие черные? чем и заслужил первоначальное уважение). При этом за главного у них Рэй, более-менее разумный, а вот остальные просто отморозки, так что даже странно, удивительно, непривычно, что герои-подростки у Джоны Хилла не пердят, не дрочат и не блюют.

На украденные у матери 40 долларов (еще 40 брат забрал...) Стиви покупает подержанную доску, в катании успехов сперва не делает, но благодаря падению с крыши и травме голове зарабатывает среди новых друзей авторитет. Дальше больше - сигареты, таблетки, трава, но все мирно и опять-таки "лирично", первые, но довольно осторожные секс-опыты (девица постарше кое-что Стиви позволяет) - а ведь сперва недопонимал даже, говорить "спасибо" это "по-гейски" или "просто вежливость"! - мать в ужасе, брат в страхе (попутно брат, которого играет один из главных подростков современного американского более-менее "независимого" кино Лукас Хеджес, вспоминает, что до рождения младшего сына мать, у которой старший появился в 18, сама была далеко не образцом добродетели...). В результате, сев машину к пьяному в дым товарищу по кличке Факшит, приятели переворачиваются и вторая за короткий фильм травма главного героя оказывается пострашнее первой, он попадает в реанимацию. Ни трагедии, ни тем более нравоучения из него Джона Хилл, однако, не делает, наоборот, ведет к общепримиряющему "открытому" финалу - живучий попался.

На Самсона или Геракла персонаж Иствуда, 90-летний Эрл, внешне похож мало - Иствуд и сам за годы, прошедшие с "Гран Торино", где он предыдущий раз игра в собственном фильме главную роль, заметно к своим законным 86-ти схуднул; тем не менее Эрл - настоящий эпический герой, и сентиментальность, которой у Иствуда по обыкновению через край, лишь добавляет ему масштаба - вообще если кому и к лицу сопли, то старикам и детям; при этом несмотря на "чувствительность", иногда доходящую до грубой эксплуатации, "Наркокурьер" исключительный по нынешним временам фильм, созданный в здравом уме и трезвой памяти - неудивительно, что в прокрустово ложе кинопремий (а "Оскар" с этой точки зрения" не лучше какого-нибудь "Золотого орла"...) картина не вмещается, она, не будучи совершенным или каким-то уж прям выдающимся произведением искусства, гораздо шире, объемнее, значительнее.

Эрл всю жизнь растил цветуечки и торговал ими, получал премии за сорта, ходил по бабам, выпивал с друзьями, забывая про семью - с женой старик теперь в разводе, дочка с отцом и вовсе не разговаривает, ну внучка, почти взрослая, еще туда-сюда. В довершении всего дело жизни Эрла терпит крах - цветы покупают через интернет и он разоряется, теряет дом, участок, все посадки... Но тут подворачивается случай - 90-летнему ветерану мексиканцы предлагают перевезти через штаты сумку, и старикашка, за всю жизнь не получавший ни разу даже штрафа, ввязывается в криминальный бизнес по уши. Зарекомендовав себя передовиком производства - порошок возит центнерами! - Эрл удостоен приема в резиденции босса картеля! Правда, босс (не самая видная роль Энди Гарсиа, если честно) вскоре сам становится жертвой внутриклановых разборок, а его преемник, самозванец-узурпатор, невзирая на заслуги Деды, как прозвали Эрла подельники, ставит пенсионера в более жесткие условия.

Все это время на Деду охотится приехавший из Нью-Йорка спецагент по борьбы с наркотиками (Брэдли Купер), его напарник (Майкл Пенья) и их начальник (Лоуренс Фишборн), запугивая информатора-филиппинца, они получают все необходимые сведения о курьере, но взять старикана вся интернациональная федеральная рать не может, хотя в какой-то момент, ошибкой арестовав не того парня, раздосадованный спецагент с утра пораньше пьет вместе с Эрлом кофе и беседует по душам, о пропущенной годовщине свадьбы, не подозревая, что желанная добыча под рукой - однако "Наркокурьер" не детектив, не боевик и даже не криминальная драма, будни наркомафии здесь поданы смазанно, не слишком-то увлекательно. Куда важнее - хотя вроде бы ничего особенного - личная, семейная история Эрла: к на десятом десятке он не просто возит наркотики, но и пользует шлюх, да по две разом - а все-таки ему покоя не дает вина перед близкими. И узнав, что бывшая жена Мэри, с которой он давно в разводе, умирает от рака, Эрл вопреки указанием наркобоссов сходит с трассы, чтоб попрощаться и попросить прощения (Дайан Уист - чудесная актриса, всегда получает роли второго плана, иногда мощные, сложные, как в "Синекдохе, Нью-Йорк" Чарли Кауфмана, а здесь в дуэте с Клинтом Иствудом попроще: старушка, на пороге могилы отпускающая грехи давно покинувшему ее, но успевшему "вернуться" супругу)

Как ни странно, нарушение заданного боссами распорядка спасает Эрла - глядишь и подельники прикончили бы его прежде срока (будем считать, что 90 - это еще лимит... как выражается сам герой, "дожить до ста мечтает только тот, кому девяносто девять"), но потерявшегося курьера выследили сами наркоторговцы, а спецагенты выследили их и накрыли Деду, тот, естественно, в суде признал свою вину и отправился на зону цветуечки выращивать: когда дочь и внучка говорят Эрлу, пока на нем защелкиваются в зале заседаний наручники - "Теперь мы, по крайней мере, знаем, где ты!" - они не шутят, и это восхитительно. И ведь не дебил же был - 90 не 90, а понимал, что возит отраву, кого-то, несомненно, и многих убивающую, и деньги за это брал (на выкуп участка, на поддержание любимого бара, внучке на свадьбу, на учебу), то есть поганец он, строго рассуждая. Не говоря уже о том, как он на старорежимный лад называет негров неграми и принимает лесбух за мужиков - беззлобно, с иронией, и неизменно, вне зависимости от того, кто перед ним, старается помочь словом и делом, а уж что при этом думает - персонажи Клинта Иствуда в этом смысле и раньше оставались непроницаемыми. Но эпического героя моральным, подавно уголовным кодексом не судят, и совсем не хочется строго - хочется, что с Дедой все было в порядке, чтоб довез до места груз благополучно, взял гонорар, употребил его на что-нибудь обще- и душеполезное, чтоб семья с ним примирилась, чтоб спецагенты не хватали, а слушали, что старший скажет. Потому что Клинт Иствуд - он последний такой остался, и один всех "Оскаров" стоит.

Лукас Хеджес и Джулия Робертс играют мать и сына, а как будто существ с разных планет, и дело совсем не в том, что наркоман Бен, неожиданно приехавший из клиники домой на Рождество, поминутно готов "сорваться", а мать волнуется, и стало быть, у них противоположные по сюжету цели: цели как раз одинаковые, Бен тоже хотел бы устоять перед искушениями, преодолеть нервозность ломки и остаться "чистым", он держится аж 77 дней, для него это рекорд. Дело в том, что персонаж Лукаса Хеджеса - живой и несмотря на свои проблемы нормальный, обычный парень; а героиня Джулии Робертс - это героиня Джулии Робертс, пускай давно не красотка, не прекрасная и опасная, но все равно ест, молится, любит, уверенная в своей правоте, стойко переносящая испытания и лишения, преисполненная решимости идти до победного конца.

Достоинства фильма - качественная драматургия (Питер Хеджес по основной профессии сценарист), хотя схема в основе и типовая: предыстория проблемы раскрывается постепенно, сведения ретроспективно нанизываются на криминальный сюжет. Пока Бен с родными был в церкви на службе, в дом вломились, ничего ценного не украли, но забрали собаку, семейного любимца. Бен понимает, что это из-за него, и отправляется песика искать, мать его не оставляют - эту ночь им предстоит провести вместе и попутно многое друг о друге узнать, матери о сыне в первую очередь. Что он винит себя в смерти девушки, которую, будучи сам наркоманом, "подсадил"; что за наркотики он еще школьником оказывает сексуальные услуги своему учителю истории ну и т.п. Кроме того, мать еще раньше, во время похода за подарками в торговый центр, встретив местного доктора-полумаразматика, улучив минуту припоминает тому, что он после травмы 14-летнему Бену прописал успокоительное, превысил дозу и именно тогда сформировалось привыкание - то есть авторам важно подчеркнуть, что Бен не от порочности и безделья пристрастился к наркоте, а, не снимая с него полностью личной ответственности, переложить ее хотя бы частичного на другого, на взрослого, и конечно, на белого мужчину.

Вообще самое поразительное в фильме, что вопреки всякой житейской, обыденной правде и наркоманы, и наркоторговцы, и т.н. "педофилы", и криминальные элементы, хоть сколько-нибудь значимую роль играющую в сюжете фильма - сплошь белые. Зато после того, как мать Бена ушла от мужа (в чем тоже себя винит - "парню нужен отец"), ее новым супругом стал "афроамериканец" Нил, суровый внешне и твердый по отношению к Бену, но нежный к своим прижитым от белой женщины негритятам мужчина, однако берущий кредиты и оплачивающий Бену лечение, которое не покрывает страховка. Хороший, стало быть, мужик этот Нил, крепкий, строгий - но вот говорит жене про пасынка: "Будь он черным - давно бы сидел". И то-то я гляжу - не до финала, правда, у меня не достало сил... впрочем, уверен, героиня Джулии Робертс, будь она мать или мачеха, эколог-правозащитница, кулинарка-молельница, лесбиянка, разведенка или просто шлюха, своего добьется непременно - ни одного черного в кадре нет, ну разве что фоном мелькнут, а чтоб совершить преступление, сказать что-нибудь гадкое, наркотик принять, в конце концов - ни-ни, только белые. Это, видимо, потому, что черные все давно сидят.