https://users.livejournal.com/-arlekin-/2963095.html
- так и сравнительно давнишняя, когда-то недооцененная, а ныне и подзабытая "Пола Х" -
https://users.livejournal.com/-arlekin-/3262764.html
Жанровая природа этих картин - очень разная, изобразительная стилистика - еще менее сходная; но в любой из них Лео Каракс нащупывает черту, границу между реальностью обыденной - и художественной, творимой вымыслом "артиста" (в широком смысле) "реальностью"; убеждаясь - и убеждая, что граница эта условна, подвижна, эфемерна; но сомневаясь и задаваясь вопросом, которая из "реальностей" первична, более "реальна".
Главный герой "Аннетт" - первой и пока единственной англоязычной работы Каракса - вопреки заглавию, мужчина (как всегда, по-моему, у Лео Каракса - не припоминаю исключений, чтоб на первый план он выводил женский образ, хотя героини в его фильмах и в судьбе их героев роль играют обязательно ключевую) - Генри МакГенри, звезда "стендап-комеди", клоун-провокатор, "обезьяна Бога", в махровом халате на голое тело со сцены потешающий, но отчасти, моментами и пугающий (Адам Драйвер и типажом, и масштабом таланта подходит идеально), якобы шутки ради, публику то инсценировкой собственного расстрела, то псевдо-исповедью об убийстве жены, а то и, не мудрствуя лукаво, голой жопой... Жена его, в начале возлюбленная, невеста Энн (Марион Котийяр) - оперная дива, которая по сюжету наиболее хрестоматийных либретто умирает к финалу спектаклей, чтоб "воскреснуть" на поклонах под рев толпы; и пока ее карьера идет в гору, его катится под откос, "шутки" его перестают смешить, да и пугать, но начинают раздражать, бесить аудиторию; рождение дочери Аннетт не разрешает, но усугубляет семейный и профессиональный кризис Генри - отправившись в морское путешествие на яхте с женой и ребенком, он в бурю пьяный увлекает супругу вальсировать на палубе и когда ту смывает в воду, оказывается не в состоянии, а то вовсе не желает ее спасти; малышка становится невольной свидетельницей гибели матери, а уходя на глубину, жена успевает пообещать, что через дочь "вернется", чтобы отомстить. И вскоре у малышки обнаруживается уникальные, беспрецедентно ранние способности к пению - вместе с безымянным аккомпаниатором-дирижером, имевшим до замужества погибшей с Энн кратковременный, но, видимо, бурный и для него важный роман (Саймон Хелберг), они затевают масштабный поп-проект по "раскрутке" новой "звезды", эксплуатируя дар еще не умеющей говорить девочки. Спохватившись и напугавшись, Генри принимает решение прервать "карьеру" Аннетт, объявляет "прощальный" концерт - но на нем Аннетт обрела дар речи и вместо того, чтоб запеть последний раз, первый раз заговорила, прилюдно обвинив папу, назвав его убийцей.
Сюжет - пусть по характеру музыкального языка, интонациям и ритму, внутренней структуре номеров и т.д. "Аннетт" сближается, как ни странно, с оперой - абсолютно "мюзикловый" (напоминающий сразу и "Призрак оперы", и "Суинни Тодда", и много чего еще... а из относительных новинок коллекции жанра - "Ла-Ла-Лэнд"), но "Аннетт" - лишь "как бы" мюзикл, хотя все приметы жанра налицо и основные его каноны по видимости соблюдены. Что касается собственно музыкальной выразительности партитуры от Sparks (авторы либретто они же, братья Рон и Расселл Маэлы), то лично я не слышал ничего эффектнее ни по мелодике, ни по аранжировкам: великолепны хоровые номера (их много - поют и "слушатели" героини, и "зрители" героя; поют дознание проводящие после гибели жены полицейские; поют и создатели опуса, появляясь в кадре); изумителен вокализ Аннетт, с которым она дебютирует на "эстраде"; ну а лейтмотив - тема We Love Each Other So Much/"Наша любовь так сильна" - это нечто совсем уникальное, подобных мелодических "фраз" из семи нот, годных хоть для телефонного рингтона, хоть для театрального (или дверного!) звонка, хоть для каких угодно позывных - во всей истории мировой музыки немного наберется! Здесь же мелодия "Наша любовь так сильна" потрясающе вписана в общую музыкальную драматургию - сперва она звучит в "романтическом" дуэте героев (причем в одном из его фрагментом музыкальный размер синхронизируется с сексуальным ритмом занимающейся любовью - и, видимо, как раз в этот момент зачинающей дочь - пары!); затем аккомпаниатор, которому Генри малышку оставил на временное попечение, наигрывает ее, и Аннетт повторяет мелодию песенки при отце (что приводит к еще одному убийству - взбешенный, что Аннетт узнала "их" с Энн песню от "чужого дяди", даром что аккомпаниатор вроде как является автором этой песни, Генри его убивает, топит в бассейне и закапывает в саду); наконец, она пробивается в финальном, прощальном дуэте отца и дочери, с видоизмененным текстом - Аннетт навестила Генри в тюрьме, куда он попал "благодаря" ей, и за их дуэтной песней на тот же мотив "Наша любовь так сильна" следует кадр с табло на стене: "Тишина". Снова мелодия We Love Each Other So Much вернется опять, само собой, на заключительных титрах. В действительности и это еще не конец, если не бежать из зала и переждать титры, пойдут кадры с "карнавальным" шествием съемочной группы и примкнувших к ней попутчиков по Санта-Монике, возвращающий к прологу в студии и закольцовывающий формально композицию - напрямую зрителя призывают, коль скоро понравился фильм, рекомендовать его друзьям, а у кого друзей нет, тогда незнакомцам; но воспоминание о Санта-Монике лично мне навеяло такую меланхолию... да и советы что "надо обязательно" смотреть, а что "ни в коем случае", я стараюсь не давать, хотя бы и просили их у меня, подавно без просьб.
Тем не менее очень многое, слишком многое, от явно побочного, вставного эпизода, где вышедшего в тираж комика спустя годы шесть баб вдруг запоздало обвиняют в "сексуальных домогательствах" (подобная "дань моде" быстрей сойдет за издевательство над этой самой модой!) до бросающейся в глаза нарочитой рукотворности павильонных декораций и способа существования актеров в кадре (механистичное, с неестественной мимикой участников массовки) переключает "Аннетт" из "мюзикловой" жанрово-стилистической плоскости в совсем иную; главный же, максимально наглядный - и чрезвычайно рискованный, но Каракс рискует и выигрывает - прием связан с образом заглавной героини, который на протяжении всего фильма воплощается в старообразной ушастой кукле (за дизайн которой отвечала в фильме отдельная команда художников); лишь в сцене тюремного последнего свидания отца с дочерью на их финальном дуэте Аннетт сначала "расщепляется" на кукольную и "живую" ипостась, а затем на экране остается только "живая" девочка. Особым титром указано, что картина посвящается Насте - то есть Анастасии Голубевой-Каракс, дочери Лео Каракса и давно покойной Екатерины Голубевой, что, с одной стороны, привносит в фильм "автобиографический", чуть ли не "исповедальный" элемент, а с другой, лишний раз подчеркивает условность приема и подспудную насмешку режиссера над этой условностью. Но мало того, дочери-кукле постоянно сопутствует ее любимая игрушка - плюшевая обезьяна, и подобно музыкальному лейтмотиву "Наша любовь так сильна", этот двуединый символ проходит через всю картину: кукла и обезьяна - две самые расхожие метафоры "артиста", в первой доминирует семантика искусственности, несамостоятельности, во второй - подражательности, вульгарности, но соединенные, обе вместе не делают аллегорию чисто сатирической, а наоборот, придают образу "артиста" трогательности и даже трагичности. Однако "...не ощущается нагнетания ужаса перед смертью, вместо этого Каракс иронично констатирует призрачность и зыбкость грани между человеком, животным и механизмом (...), равно как и между человеческой сущностью, с одной стороны, и навязанной ролью, образом, маской - с другой" - заметил я для себя семь лет назад, пересматривая по ТВ виденные ранее в кино "Святые моторы" Каракса, и в связи с "Аннетт" сейчас опять думал о том же.