Две миловидные, внешне очень юные девушки, и обе Марии, решают, раз уж мир "испорчен", тоже быть "испорченными", но их "испорченность" из 21го века скорее умиляет, чем шокирует, и степенью, и собственно устремлениями. Ну разводят они стариков на рестораны, а потом ни с чем сплавляют их поездом, ну устраивают ближе к концу бедлам в пустом, но отчего-то полностью сервированном и богато накрытом банкетном зале - и мелко, и безобидно по теперешним куда более "испорченным" понятиям. "Надо сообразить как придумать так, чтоб жизнь стала еще хуже" - задались целью героини, но кроме обжираловки и блядства (и то какое блядство, название одно...) ничего не сообразили.
Эскапады, что в модернистской эстетике середины 20-го века, наверное, воспринимались метафорой свободы, раскрепощения, вызова; покушением на мораль... - теперь выглядит хорошо если двусмысленно, а то и попросту буржуазно, конформно, "конвенционально", пусть не для обиходного социального поведения, но для визуального искусства уж точно. Мало того, подобный ход в фильме предполагает признание морали, как минимум факта ее существования, или на худой конец возможности общей для всех нормы - которую следует (или все же не следует) нарушить, но не отменяет, не размывает ее, наоборот, утверждает!
Про символику и говорить стыдно - за "клиповым" (сказали бы сейчас - и тоже ведь общее место стало) монтажом, быстрой сменой планов, игрой с цветовыми фильтрами (а правильно я понимаю, что название дословно переводится как "семицветик"?) образ "древа познания", возникающий в начале, к счастью, слегка теряется, не выпячивается, но сегодня отсыл к такого рода библейским аллегориям вызывает скептическую усмешку. Как и "утопающие" в финале - девушки хватаются за протянутые им весла, а постановка проблемы на уровне "можно ли исправить то, что было испорчено?... если мы будем хорошими?.." при всей ироничности интонаций фильма звучит тяжеловесно, догматично.
Ну и последние кадры разрушенного бомбардировками города - все равно что "Адажио на темы Альбинони" в финале "Процесса" Орсона Уэллса или "Реквием" Моцарта под конец "Иди и смотри" Элема Климова - вместо запланированного шокирующего обобщения, "удара и катарсиса", отталкивают своей стилистической неуместностью, пошляческой прямолинейностью.
