А на Бартеневе публики много, причем в разделе, который занимает второй этаж основного корпуса, гуляют с дитями, будто в диснейленде. Впрочем, по сути художественный мир Бартенева, если не зацикливаться на отдельных вещах или перформансах, на их деталях, а воспринимать видео, костюмы, инсталляции, скульптуры и графику как нечто целостное - это и есть по сути диснейленд, поп-арт, но почти без оглядки на Уорхолла, а доморощенный, вырастающий из позднесоветского бытового субстрата с его ковриками, неваляшками, жестянками и открытками, портретами Ленина, вышедшими из обращения купюрами, и все это становится материалом для фантастических гротесковых персонажей типа "Снежной королевы" или "Чебурашки-Герды". Здесь же - "серия защитных скафандров для путешествия с Мефистофелем" (1998). Все вместе, Чебурашка, Снежная Королева и Фауст, составляют веселый, но и страшноватый мир фриков и фантомов, забрендованный художником (по возможности Бартенев крупно пишет на объектах свою фамилию, причем латиницей, для опознавания в мировом масштабе, как товарный знак). Причем в этом мире органично сочетаются высокотехнологичные световые инсталляции и наивные картонные скульптуры, потому что дело техники для Бартенева второстепенно (скажем, забавная эротическая графика в экспозиции присутствует в электронных слайдах, которые надо листать на экране - а не в качестве отдельных графических листов под стеклом, как полагалось бы на "академичной" выставке), с одной стороны, а с другой, при всем кажущемся разнообразии форм выражения набор приемов и образов у него весьма ограничен.
Энергия же, которой его творчество действительно фонтанирует, и это даже по выставке понятно, хотя перформансы тут можно увидеть лишь в записи (а я все-таки кое-что имел возможность наблюдать и вживе, не говоря уже про две части спектакля "Три сестры", но что-то и для меня новое или хорошо забытое старое - все орут, прыгают, нет-нет мелькнет полузабытая группа "На-на" в старом еще составе), идет не от формы, да и не от смысла, которого у Бартенева тоже не через край, а от настроения. Причем только на поверхностный взгляд его настроение может показаться безусловно "позитивным", неуемно-оптимистичным.
Приятие реальности через превращение составляющего ее мусора в карнавальных персонажей - одна сторона творчества Бартенева, лицевая; изнаночная же - неизменная дистанция по отношению к этому карнавалу, даже в перформансах, где участвует непосредственно сам художник. Как лейтмотив проходит мысль, выраженная в разных формах вплоть до оптических световых инсталляций: "Я из другого мира и здесь пролетаю мимо". Но выставка действительно показывает все грани Бартенева - от внушительных, массивных черно-белых картонных скульптур из цикла "Ботанический балет" или статуи "Восьминогой северной собаки для быстрой езды", разрисованной скорее под зебру, и кичево-цветастых "Курящих губ на асфальте" (1998) до видеофиксаций его шоу, из которых я, кстати, наконец-то уяснил, что надувные пузыри, самая характерная примета бартеневского художественного мира - не просто пузыри, а "пузыри надежды", то есть метафора иллюзорности того самого оптимизма, который вроде бы художник и его работы излучают. Равно и "электрические инопланетяне" (в графическом, живописном виде, но особенно эффектные в оптических инсталляциях, где гуманоиды отражаются в зеркалах) могут не только позабавить, но и напугать - хотя приведенные на выставку дети не испугались бы, наверное, и настоящих пришельцев, а не то что искусственных. Примечательно, что образ "электрического инопланетянина" Бартенев использует, вживляя его в советскую пропагандистскую иконографию - например, в хрестоматийный плакат "Не болтай!" Реконструкция объекта из коллекции Роберта Уилсона "Солнцебассейн" - целая комната, пронизанная шестами-лучами под разным углом от стены к стене, с соответствующим фортепианным саундтреком. А рядом - свежая "Облепиха": конструкция из замкнутых спиралей, "декорированных" электролампочками.
Ретроспектива продолжается во втором корпусе - там еще два этажа, но уже не только собственных работ Бартенева, а его "фабрики" (но тут уж без аналогии с Уорхолом не обойтись), произведения десятков его последователей, самому младшему из которых, говорят, девять лет (хотя экспозиция этого корпуса имеет ставшую за пару лет привычной уродскую пометку 18+). Разнообразие форм здесь такое же - от графики до зафиксированных на видеоперформансов. Из последних целиком и даже пару раз я просмотрел "Селедку под шубой" Евгения Даля - актера, знакомого по спектаклям МХТ и "Гоголь-центра", примерно того же типажа, что и Евгений Дакот, и конечно, Данила Поляков, постоянная модель Бартенева, но, кажется, более самодостаточного. По крайней мере собственный фотопроект Полякова "Художница Шпатель и ее муза Даниэла на диване Шампуро" (2015) кажется очень вторичным, с обязательными переодеваниями в платья и демонстрацией лобковых волос. Тогда как "Селедка под шубой" Даля - уж как минимум веселая, смешная: перформер голышом, с бутылкой водки, "бичует" себя рыбинами, пока женский кордебалет трет свеклу, морковку или что там еще в тазах, потом Даля обмазывают этой овощной "пастой", а под конец обряжают на голое тело в свекле белой шубой: "пародия на Абрамович!" - заметили просвещенные девицы, наблюдавшие видео одновременно со мной, имея в виду, очевидно, "Балканское барокко", и вероятно, попали в точку, если не считать, что старая шарлатанка Абрамович спекулирует на политической актуальности проблемы из своего нынешнего статусного благополучия, а Даль смело, но без особых претензий иронизирует над местными бытовыми клише. Любопытное видео от студентов Бартенева из норвежской театральной академии - тоже по православным меркам смелые перформансы, но со вкусом, и снято, смонтировано классно. Меня очень заинтересовало, кому из представленных художников 9 лет - бабки-смотрительницы, естественно, ни хрена не знали, и я попробовал догадаться без консультаций. Может быть, речь шла о работе Ивана Макарова "Играть как мальчик" (она не совсем новая - но мало ли, мальчик подрос...) - с изображением лица в виде сердца, выложенного из "кубиков рубика". Или, второй из вариантов, которые я для себя наметил - о большой, вернее, длинной графической "фреске" под общим названием "Мы любим мультфильмы" Эдика Катыкина (2015). Из самых запоминающихся вещей "фабрики" - "Костюм" Алисон Такер-Крюкофф (2015) - платье из видеокассетных магнитных лент; "Руди" Эндрю Логана (1997) - коллаж-портрет из зеркального и витражного стекла; собственный бартеневский "мобиль" - "Регистратор путешествий во времени" (2006). Есть и работы художников, известных более как театральные - Ксении Перетрухиной или Алексея Лобанова (эскизы к спектаклю "Теллурия" по Сорокину).
Любовь, игра, радость, оптимизм - такая "детскость" в отношении к миру у Бартенева многих к нему располагает, но мне кажется неоднозначной, в хорошем смысле "двуличной", если не вовсе обманчивой; скорее для художника такой "детский" взгляд на мир становится предметом рефлексии, ревизии, поводом рассмотреть повнимательнее и "темные стороны" реальности. Ну у меня такое ощущение - однако не настаиваю. Но вот, скажем, диптих-светоинсталляция (уступающая по масштабам и визуальной изысканности «Cоnnection Lost. Field of Lonely Hearts» (2007), занимающей целую комнату в первом корпусе, но в чем-то более "программная), где рядом крутятся фразы "денег мне, денег мне" и "люби меня, люби меня". Призыв "люби меня", если судить по ретроспективе - важнейший для Бартенева лейтмотив (чего стоит давшая общее заглавие всей ретроспективе аудиоинсталляция "Я тебя люблю", где каждое очередное признание в любви посетитель произносит в микрофон, оно записывается и включается в общий поток остальных признаний, воспроизводящихся множеством динамиков, укрепленных на спиралях), но его искренность и открытость вполне амбивалентна, как и требование денег: опять-таки все "забрендованные" товарным знаком "Бартенев" сказки, игрушки, инопланетяне и прочие милые чудные вещицы, персонажи, связанные с ними целые истории - это же не просто "парк развлечений" для семейного отдыха, хотя воспринимается зачастую именно так; ну мне бы хотелось думать, что не просто.
