Широко закрытые глаза

Включил случайно - и надо же, увлекся. По сюжету, по жанровому формату - типичный "фильм выходного дня", но достаточно качественный и подкупающий актерской работой Евгении Дмитриевой. Мама из глубинки приезжает в Москву навестить сына (Андрей Щипанов), сыну не до матери, у него тусовки с ровесниками, сосед сверху, представитель "золотой молодежи", проживающий в шикарной квартире (Артем Григорьев), берется помочь, между немолодой, простой, бедной женщиной и уверенным в себе, не лишенным самодовольства, хотя неплохом в сущности парнем завязывается бурный роман, отнюдь не платонический, но даже неловкие эротические сцены картину не сильно портят (благо она все-таки далеко не шедевр и, по счастью, на многое не претендует), отчасти трогательыне, отчасти смешные разборки мамаши с молодой соперницей (в исполнении ведущей "Дома-2" Ксении Бородиной) тоже, а вкуса у авторов хватает и на открытый финал, в котором не без иронии обыгрывается штамп голливудских романтических комедий, заимствованный в свою очередь у британцев: взрослая женщина решает порвать с мальчишкой, готова предпочесть тихую привычную жизнь с мужчиной-ровесником, хотя с ним не очень-то до сих пор складывалось, они уезжают на поезде, парень бежит, догоняет, вскакивает в поезд, добирается до начальника, делает объявление - оказывается, поездом ошибся, не тот поезд, не туда идет.

Оказывается, помимо очень известного (и на мой взгляд, ужасно неудачного) телеспектакля 1986 года по мотивам постановки БДТ с Николаем Трофимовым в роли сэра Пиквика и Басилашвили-Джинглем, есть еще более ранняя и чисто телевизионная московская версия, где Пиквика играет Александр Калягин, восстановленная явно не без труда (качество записи, прямо сказать, далеко от идеала даже со скидкой на время). И это уже не первый телеспектакль Прошкина, который извлекают из небытия - недавно к юбилею Этуша вспомнили "Он пришел" по Пристли, но "Записки" сняты годом раньше, это вообще его вторая режиссерская работа. Московский "Пиквик" тоже произведение в духе и рамках своего формата и эпохи, его породившей, кроме того, основан он (как и ныне идущий в МХТ спектакль Писарева) от той же, что использовалась в БДТ, инсценировки Натальи Венкстерн. Оживляют его песенки на стишки Давида Самойлова, стилизованные под английские народные. Калягин очень трогательный с наклеенными на лысину клочками волос, забавные Михаил Козаков и Ролан Быков в образах авантюристов-неудачников Джингля и Троттера, неожиданный Виторган-Бен Эллен, Гафт в роли Сэма Уэллера почему-то старообразный (что вдвойне странно, потому что Виторган рядом с ним выглядит необычайно молодо), Валерий Носик-Натаниэль неинтересный, женских образов ярких просто нет (при том что заняты Инна Ульянова, Татьяна Васильева, Алла Балтер). Но жутко прикольный, как положено, малютка Бардль ("несчастный отрок") у Людмилы Гниловой, чье имя сегодня чаще услышишь в списке артистов дубляжа.

Надо понимать в данном случае, что "Крымов" - это не просто отдельно взятый художник, режиссер и театральный деятельно, но, во-первых, своего рода "бренд", а во-вторых, определенный круг художников-единомышленников, поскольку речь идет именно о художниках театральных и их инсталляциях на тему спектаклей Крымовской лаборатории. Залы "Нового манежа" напоминают мастерскую, с застеленным досками полом и верстаками, а на верстаках - история Лаборатории, рассказанная, правда, через ассоциации, и уходящая аж к спектаклю "Буратино", кототорый я не то что не видел, но про который до сих пор и не слыхал - оказывается, он прошел всего пару раз в учебной аудитории ГИТИСа. От "Буратино", впрочем, осталось немного, главным образом, помимо самой деревяшки, анекдото про то, что у Буратино отломалась ножка, папа Карло приделал вместо нее колесико, оттуда все и покатилось. Из других спектаклей, которых я не видел, представлены "Три сестры" и "Недосказки", деревянная композиция по мотивам "Недосказок" встречает посетителей при входе. Зато мне посчастливилось видеть "В Париже" (в Тель-Авиве), аж два раза, хотя спектакль, осуществленный Крымовым совместо с центром Барышникова и с Барышниковым в главной роли на выставке занимает место скромное. Чего не скажешь о "Снах Катерины" - существовавший недолго как студенческая работа, в "Новом Манеже" он раскинулся широко благодаря макету какого-то лохматого года из запасников Бахрушинского музея, в объеме и цвете предлагающий полюбоваться на косогор и путь героини "Грозы" к обрыву. Забавный богато сервированный, но искалеченный стол - это, я не сразу уловил связь, из второго действия "Горок 10", из эпизода "В поисках радости" по Розову, где шашкой рубят мебель. Действующая модель ленты-транспортера с нагромождением на ней всякой всячины - понятно, "Тарарабумбия". Набросанные куклы, целые и обломки - "Катя, Соня...." - тоже сам не догадался, Крымов мне подсказал. "Говорящий" (в наушниках) рояль - видимо, из "Опуса № 7", из "Шостаковича". По стенам - черно-белые портреты музыкантов с двигающимся руками, ступнями и проч. Громоздящийся зверь с длинной шеей и на ногах из чайных чашек, увенчанный головой-чайником с носиком - видимо, напоминание о "Смерти жирафа", хотя я сперва подумал о поставленном Крымовым на малой сцене МАМТа и не имевшем заслуженной судьбы спектакле "Х.м. Смешанная техника" - правда, там ходил слон. Помимо макета провинциального городка Калинова, самый заметный экспонат - дерево из "Как вам это понравится", точнее, не то же самое, но похожее. А тело под пленкой, лежащее над одном из верстаков - Донкий Хот. В другом зале - Станиславский, залезающий под свой стол через разбитое оргстекло (безумная фея приняла его за живого человека и испугалась, вот по вине таких посетителей и убирают экспонаты из Третьяковки). В рукотворное, рукодельное пространство, однако, постоянно вторгаются электронно-мультимедийные элементы, тех же "Трех сестер" по "Королю Лиру" Шекспира сопровождают кадры из фильма Козинцева, "Дон Кихот" мелькает возле тела под пленкой, масса картинок на выдвижных панелей под столешницами - не всегда они легко выдвигаются, но, может, эти технические затруднения дают лишний стимул проявить свою заинтересовать более активно, в том числе и непосредственно, в физическом аспекте, а не только интеллектуальном.

Может, концерт и не из числа выдающихся, но обстоятельства сложились так, как сложились, и вариант оказался не худшим. Образцы ирландской музыки, "Танцы друидов" Бантинга в обработке руководителя оркестра и что-то еще на бис, конечно, не выдерживали конкуренции с Бетховеном и Гайдном, а разве что придавали вечеру очень условный национально-культурный колорит - на самом деле ничего аутентично "ирландского" в этой музыке, конечно, быть не могло. А 2-й концерт Бетховена удался Дугласу и как дирижеру, и как пианисту - на мой вкус, его манера слишком свободная, почти ресторанная, но звучало вроде неплохо. 85-ю симфонию Гайдна ("Королева") сделали еще лучше, и аккуратно, и эмоционально. Много играл Дуглас на бис - дважды как солист в конце первого отделения и дважды с оркестром, под конец снова усевшись за рояль, очень кстати оказавшийся "в кустах" - сбоку и открытым, готовым к музицированию, словно и не было сомнений в успехе выступления.

Казалось, может ли что быть хуже, чем "Август Восьмого" Джаника Файзиева? Но у Файзиева перед Кар-Ваем есть все же одно преимущество: с "Августа Восьмого" легко уйти, что я и сделал (два раза, поскольку предпринимал две попытки просмотра данного опуса) - а как уйти с Кар-Вая? Пришел, так уж сиди, мучайся. И все равно еле-еле досидел до конца, по счастью, фильм оказался короче обещанного, примерно два часа, а не почти два с половиной. К тому же на периоде гражданской войны я заснул и когда проснулся, решил, что коль скоро осталось меньше половины, надо дотерпеть. Даже "Прах времен" не давался мне таким изнурительным трудом:

http://users.livejournal.com/_arlekin_/1207593.html

Всего внутренняя хронология "Великого мастера" охватывает историю Китая с середины 1930-х до начала 1950-х, на ее фоне как бы разворачиваются события, связанные с главными героями, но хронология нарочито путаная (к концу фильма режиссер находит-таки нужным сообщить, с чего все началось - когда уже поздно и тем, кто досидел до финала, без разницы, они свое получили), а события и подавно, не говоря уже про систему персонажей - по меткой формуле "три китайца как один китаец" (в "Моих черничных ночах" хоть лица у актеров человеческие). Наследница клана хранителей знаний о стиле боевых искусств, один стиль, другой стиль, протифостояние южнокитайских стилей севернокитайским, болезни, зависимость от опиума, эмиграция в Гонконг, обезьяна какая-то - врать не буду, я с трудом ориентировался в этой косоглазой карусели, но эти кунгфу-панды определенно были влюблены в друг друга, что совсем уж смешно. С "большой" историей чуть проще, про нее и без Кар-Вая что-то известно, но она проходит по касательной, задевая, конечно, персонажей - при вторжении японцев богатый клан теряет состояние и дом, на войне погибают две дочери героя, причем, как и обо всех действительно важных с точки зрения традиционного нарратива, событиях, об этом режиссер сообщает вскользь, титрами-иероглифами, и что именно случилось с дочерьми, остается загадкой - Кар-Вай ведь не рассказчик, он типа визионер, маг изображения, то есть. Поэтому в центре его внимания - снег, дым, и даже снег с дымом - аляповато-фальшивые, но претендующие на эстетическую самоценность, как ворованная бижутерия на уличном лотке, по этой части Кар-Вай великий мастер. Дыма много, снега еще больше, картинки в саду, где занимался своими боевыми искусствами отец героини, умершей в гонконгской эмиграции в 1953, прямо просятся на стенку между ковриком с лебедями и комодом со слониками. Там между делом еще гражданская война была, но кого это волнует - кар-Вая явно нет, меня и подавно.

Тот самый Рубен, чей "Добрый сынок" 1993 года заинтересовал меня одновременным участием Маколея Калкина и Элайджи Вуда, выпустил в свет сосем уж бросовую поделку, с эффектным Майклом Китоном, но совершенно отвратной Мишель Монахан. Главное же - откровенную пустышку, где прямо не за что зацепиться. В роскошную квартиру, вышеозначенный пентхаус, заявляются двое бандитов, убивают парня, а девушку, которая с ним живет принимаются третировать. Оказывается, парень тоже был бандитом и кинул подельников, теперь они пришли вернуть свое. Поскольку сам кидала уже мертв, с него взятки гладки, и девушке приходится отдуваться. Чтоб уж совсем это не казалось ерундной, девушка - бывшая военная фотожурналистка, ослепшая после того, как в Афганистане перед ней взорвала себя шахидка с пластиковой куклой на руках. И вот несчастную слепую пытают два бугая. Причем такое ощущение, что авторы по мере съемок придумывали, за счет чего бы потянуть время. Бандиты ищут деньги, взрезают фотографию, увеличенную и повешенную на стену, находят там пачки купюр - нет, оказывается, не деньги им нужды, а почти три десятка бриллиантов. Забыв про деньги, начинают искать бриллианты. Надо применять к героине пытки, но еще рано и хорошо бы сохранить ее целой для дальшейшего - под руку попадается черный кот по кличке Сумрак и его швыряют за парапет террасы с немыслимой высоты. ОК, с несчастным котом, ни за что пострадавшим, расправились, переходят непосредственно к девушке. Тут подгребает праздновать ее сестра с мужем, сестра к тому ж на сносях и прямо перед дверью у нее отходят воды, а бедная заложница пытается оградить ее от встречи с гангстерами и не пускает в квартиру под предлогом, что с женихом поссорилась. Ладно, спровадили родственников - теперь уже два бандюка, босс и шестерка, затевают склоку. Пока девица, подговорив меньшого, дурит голову главарю, будто бы жених копался в цветочных горшках и, возможно, зарыл драгоценности в землю, подельник, собираясь приготовить боссу виски со льдом, натыкается на камни, вмороженные в кусочки льда. Но едва решается убить напарника, как тот опережает. Ну и апофеоз - когда слепая один на один остается со старшим бандитом, она, присвоив его револьвер, стреляет, и раз за разом все точнее, прямо на удивление метко для слепой, но, конечно, использует и хитрость - в общем, бандит летит с парапета вслед за котом, который - это уже настоящий апофеоз и, вероятно, припасенная режиссером фига в кармане - пролетев несколько десятков этажей, остался жив и бродит у трупа сбросившего его преступника, которому повезло куда как меньше. Ну а дамочка тем временем вмораживает обратно в лед остатки бриллиантов - часть пришлось сбросить на улицу, чтоб спровоцировать жадного бандита.

Эти концерты только называются выпускными, по сути же - нормальные, хорошего качества (много выше среднего) балетные гала с достаточно разнообразными программами. Но обычно бывает один дневной и один вечерний, а теперь почему-то два вечерних только поставили, и чуть было я это дело не пропустил, и никто ведь особо не рекламировал, что вторым отделением пойдет спектакль Начо Дуато "L'amoroso", сделанный специально на выпускников! К второму концерту, понятно, не один я уже засуетился. Но даже первое отделение оказалось интересным, хотя кое-что мы уже видели на выпускном год назад. Артур Мкртчян - изумительный Арлекин в "Миллионах Арлекина":

http://users.livejournal.com/_arlekin_/2285377.html

- вещица пустяковая сама по себе, но эффектная в плане демонстрации возможностей для молодых артистов балета, а тонконогий Мкртчян, теперь уж это точно он был, никаких сомнений - настоящий артист, у него и техника отличная, и эмоций - через край, что, может быть, в более серьезных партиях может и навредить, а тут в самый раз. С партнершей Эльвиной Абаимовой у них прекрасный дуэт, вообще при моей нелюбви к такого рода, как "Миллионы Арлекина", фитюлькам (да еще длинным-предлинным, целая сюита же) смотрел с восхищением (правда, Рудак испортил песню своим вокалом за сценой еще хуже, чем в прошлый раз). Открывали первое отделение Розовым вальсом и Адажио из "Щелкунчика" Вайнонена, солисты - Анна Невзорова и Владислав Долгих. Покорил своей живостью игривый мальчуковый дуэт "Аллегро" на музыку Моцарта - непритязательный по сути, но блестяще придуманный и исполненный номер, танцевали его Георги Смилевски и Шукур Бурханов, но не тот Смилевски, что солист МАМТа, разумеется, а его полный тезка и якобы (мне сказали, но точно не знаю) родственник. Во всяком случае, мальчишки в черных боксерах и майках-сеточках показали высокий класс, но еще больше поразила хореография, тоже студентки 5-го курса педагогического факультета Е.Фомичевой - иронично, толково использующая наработки ведущих балетмейстеров мира начиная с Форсайта. Четыре девочки-"Фрески" из "Конька-горбунка" Пуни были неплохи, про мальчиков в номере "Бурлаки" на песню "Дубинушка" сказать сложнее, потому что композиция Мартиросова скорее пластический этюд на заданную тему, чем полноценное, пригодное для концерта хореографическое сочинение. Под занавес студент балакавриата и уже сложившийся исполнитель Александр Омельченко с Ксенией Рыжковой, их мы тоже смотрели год назад, танцевали из "Дон Кихота".

Но главное, конечно - Дуато. Не скажу что великий спектакль, но симпатичный, на три пары: Ксения Рыжкова, Эльвина Абаимова, Мария Тереза Бек, Артур Мкртчян, Кастеллана Джакомо, Владислав Долгих. Трехчастная двадцатиминутная композиция, традиционная по форме: в первой части - общий танец с трио мужскими и женскими, вторая - три последовательных, очень чувственных дуэта на фоне нависающего на заднике кольца-обруча, третья - снова общая, первая и третья - в голубых костюмчиках и платьицах с позолоченными вставками, в средней мальчики с голым торсом. Музыкальный материал - венецианская и неаполитанская музыка, то есть абсолютно ассоциативное, без сюжетных и концептуальных претензий, произведение. Для которого, однако, уже недостаточно ни техники, которую дает академическая выучка, ни эмоциональности (Мкртчяну тут она, пожалуй, слегка вредила), нужна еще сосредоточенность на партнерах, и не только по дуэту, но и по ансамблю в целом, полная уверенность в себе, безупречная точность - в этом смысле "Ламорозо" - задание "навырост", молодым еще есть куда развиваться.

Почему-то именно этот спектакль из всей афиши Чеховфеста на сегодняшний день оказался самым востребованным (настолько, что при недостаточно серьезном отношении к указанному факту в первый день я остался с кучкой бабок-халявщиц перед запертой дверью в театр, пронаблюдав, как в числе более удачливых зрителей шествует Александр Андреевич Проханов, вот уж кого меньше всего ждешь увидеть, разве что подослали разведать, нет ли где измены, вылазки против патриотических сил и православной нравственности) - рационально объяснить это трудно, "Шепот стен" вряд ли намного хуже, но определенно ничем не лучше прочей продукции, выходящей под брендом династии Чаплин-Тьере, за последние годы на Чеховфесте представленной весьма обширно, особенно если сравнить с только что прошедшим "Раулем" Джеймса Тьере, открывшим лично для меня новые возможности уже отработанного, казалось бы, эстетического формата:

http://users.livejournal.com/_arlekin_/2567644.html

В этом смысле "Шепот стен" вряд ли что-то добавляет к этому формату, а показанной в Москве несколько лет назад "Оратории Аурелии", на мой взгляд, проигрывает:

http://users.livejournal.com/_arlekin_/1440656.html

При этом в "Шепоте стен" просматривается более-менее внятная история, и куда как актуальная: героиню спектакля выселяют из дома, предназначенного на снос, она уже сидит на улице с коробками пожитков, но ни в какую не соглашается подписывать документы, что-то вроде акта передачи (текста в постановке практически нет, поэтому конкретнее сказать трудно, да и неважно). Она, переобув туфли на сапоги, а вскоре и сапоги сбросив, бежит от агента, который настоятельно требует подписать бумагу, и параллельно с бегством из окна в окно, по карнизам и бельевым веревкам, она пытается также спастись в своих воспоминаниях, из коих ясно следует, что и дом ее, и она сама знавали лучшие деньки. Если формулировать, о чем история - она о переменчивости судьбы, как людей, так и вещей, о том, что от счастья и роскоши всегда недалеко до улицы и больницы. Больничная тема мне показалась, если честно, слишком навязчивой визуально, с койками, с белыми халатами, и очень поверхностной в плане содержательным - ну чересчур уж просто все объяснять таким образом. Само собой, на пути чудесного путешествия героине попадаются разные волшебные существа, полуживотные-полулюди, это общее место для всех постановок подобного рода, превратиться в штамп им не позволяет разве что неиссякаемая фантазия, варьирующая детали облика и характерах этих чудесных веществ до бесконечности (в "Шепоте стен" появляются гигантский, из свернутых пленок, зверь, засасывающий девушку в свой "хобот" - эта картинка чаще всего использовалась в рекламной продукции спектакля; персонаж с телом человека и головой журавля, но не настоящего, а будто сошедшего с полотен сюрреалистов, типа Макса Эрнста или Пикассо, составленного из геометрических деталей; и т.д. плоть до крохотных картонных человечков). Сдвигаются и раздвигаются стены домов - по архитектуре, кстати, напоминающие не столько парижские улицы, сколько закоулки итальянских или южно-швейцарских городков, с узнаваемые ренессансными фасадами; а в интерьерах, когда сдирают одно за другим наслоения со стен, на стенах с внутренней стороны неожиданно обнаруживаются остатки мозаичного лика какого-то древнего святого. Возникает даже тряпочное море - хотя "морской" эпизод, опять-таки, лично мне показался не самым удачным номером, слабо привязанным к общему действию и сквозному драматургическому мотиву. Как, впрочем, и многие другие - что значит, например, настольная чечетка на чайных чашках-пуантах - да ничего, просто забавный трюк из копилки, не говоря уже про такой избитый прием, как танец с воображаемых партнером (один из встречных-поперечных героини в "Шепоте стен" - забулдыга за стаканом, в роли забулдыги - потертый пиджак, его Аурелия Тьере надевает себе на руку, ну и далее все как обычно), и таковых немало, особенно во второй половине представления на час с четвертью, когда понятно, что дело героини проиграно, но хочется еще потянуть время, повспоминать, поумиляться - а в итоге все-таки подписать злосчастную бумажку и увидеть, как рухнет нарисованный на растянутой по металлическому каркасу ткани старый дом