"Пане коханку" А.Курейчика, Национальный драматический театр, Минск, реж. Сергей Ковальчик
На своем "звездном часе" Ростислав Янковский говорил, что его герой Кароль Станислав Радзивилл - такой "белорусский Мюнхгаузен". Вероятно, он имел в виду Мюнхгаузена не из сборника Распэ (кстати, совсем недавно вышло его полнейшее и комментированное русскоязычное издание), а из пьесы Горина - но тогда проблема еще и в том, что Курейчик - не Горин. Выбора в любом случае не было, потому что игравшаяся параллельно на другой площадке антреприза "Хочу купить вашего мужа" Задорнова - никакая альтернатива. С другой стороны, я уже видел Ростислава Янковского на сцене, тот же театр привозил "Земляничную поляну" Бергмана с ним в главной роли, и это было более чем посредственно:
http://users.livejournal.com/_arlekin_/1360484.html
Яновский, кстати, несмотря на возраст и не лучшую форму еще не такой мракобес, как некоторые его ровесники, он, например, жаловался на Марину Давыдову, которая не оценила "Земляничной поляны" - что означает, по крайней мере: он если и сам не читал рецензию, то слышал о ней - уже кое-что. Да ладно, он вполне лояльно отзывался об "У нас все хорошо" Дороты Масловски - вряд ли его бы устроила такая же пьеса на белорусском или российском материале (да и где такие пьесы), но польская его, как ни странно, порадовала. Однако на его собственном творчестве и взглядах на жизнь новые впечатления вряд ли сказались - видимо, безнадежно поздно. Янковскому интересна "психологическая статика" на сцене, он сам говорит - а пьеса Курейчика, помимо всех своих недостатков, еще и менее всего предполагает психологизм. Это в принципе плохая пьеса - но плохая постмодернистская пьеса, а поставлена она режиссером и исполнена актерами как плохая реалистическая.
Кароль Станислав Радзивилл - богатейший польский магнат, отличающийся независимым нравом и эксцентричным поведением. Новый король Станислав Август Понятовский, посаженный на трон Екатериной, вынужден ехать к нему просить денег в долг - сумма, которую магнат может себе позволить, дает шанс на спасение Польши. Но у Радзивилла другие интересы - он увлечен алхимией, палеонтологией, изобретательством, а также театром, причем в театр он превратил всю свою жизнь. Радзивилл старается получать золото из свинца, собирает скелеты птеродактилей, но в первую очередь его интересует возможность летать - он экспериментирует со своими крестьянами, разными способами отправляя их в полет, в том числе и с риском для их жизни. И все удивляется: отчего белорусы не летают? Когда-то род Радзивиллов был политически могущественным, его латинский девиз "Бог советует нам" выложен металлическими буквами по авансцене вокруг фамильного герба, но советы, которые Радзивиллы передавали королям ради процветания Речи Посполитой, больше никому не нужны. Оттого последний Радзивилл скептически настроен по отношению к королю-заемщику. Он готов потратиться, чтобы удивить его спектаклем, воспроизводящим события гибралтарского сражения, но денег на госнужды давать не собирается. Тогда по наущению сестры Кароля, Теофилии, король Станислав предлагает ангажемент в Варшавском театре его любимице, юной Алесе, ангелоподобной дочке местного шорника, а может быть, и собственной внебрачной дочери Радзивилла - Теофилия упоминает о давнем романе брата с ее матерью: Теофилия знает, что Алеся - единственное, чем брат по-настоящему дорожит.
С "Мюнхгаузеном" Горина у пьесы Курейчика много общего и на структурно-композиционном, и на характерологическом уровне - эксцентричный аристократ, его пожилая супруга-конформистка (в данном случае сестра), юная девушка, политик-провокатор и т.п., но кроме того, что в этой интерпретации Радзивилл - белорусский Мюнхгаузен, он еще и белорусский Гамлет, и чуть ли не белорусский Эдип, а плюс к тому в тексте есть прямые реминисценции к "Чайке" вплоть до того, что режиссер, работающий в придворном театре Радзивилла, сравнивает называет Алесю "чайкой", отмечает, что это неплохое название для пьесы, особенно если птичку на занавесе нарисовать - прикол не сказать чтоб остроумный, но цепляется за неимением чего-то поинтереснее. А все эти постмодернистские игры игнорируются, спектакль пафосный, артисты, прежде всего пожилые, все делают всерьез, да и скверно делают, Янковский ладно, а Бела Масумян в роли Теофилии еле-еле ворочает языком - понятно, что немолодая, ну так, значит, пора на заслуженный отдых, если нет физических сил работать. Режиссер же, со своей стороны, выстраивает притчеобразное действо совершенно в духе горинских пьес 70-80-х годов, с фигами в кармане и благодарственными славословиями в адрес властей на поклонах. Ну и нечего тогда удивляться, отчего белорусы не летают.
http://users.livejournal.com/_arlekin_/1360484.html
Яновский, кстати, несмотря на возраст и не лучшую форму еще не такой мракобес, как некоторые его ровесники, он, например, жаловался на Марину Давыдову, которая не оценила "Земляничной поляны" - что означает, по крайней мере: он если и сам не читал рецензию, то слышал о ней - уже кое-что. Да ладно, он вполне лояльно отзывался об "У нас все хорошо" Дороты Масловски - вряд ли его бы устроила такая же пьеса на белорусском или российском материале (да и где такие пьесы), но польская его, как ни странно, порадовала. Однако на его собственном творчестве и взглядах на жизнь новые впечатления вряд ли сказались - видимо, безнадежно поздно. Янковскому интересна "психологическая статика" на сцене, он сам говорит - а пьеса Курейчика, помимо всех своих недостатков, еще и менее всего предполагает психологизм. Это в принципе плохая пьеса - но плохая постмодернистская пьеса, а поставлена она режиссером и исполнена актерами как плохая реалистическая.
Кароль Станислав Радзивилл - богатейший польский магнат, отличающийся независимым нравом и эксцентричным поведением. Новый король Станислав Август Понятовский, посаженный на трон Екатериной, вынужден ехать к нему просить денег в долг - сумма, которую магнат может себе позволить, дает шанс на спасение Польши. Но у Радзивилла другие интересы - он увлечен алхимией, палеонтологией, изобретательством, а также театром, причем в театр он превратил всю свою жизнь. Радзивилл старается получать золото из свинца, собирает скелеты птеродактилей, но в первую очередь его интересует возможность летать - он экспериментирует со своими крестьянами, разными способами отправляя их в полет, в том числе и с риском для их жизни. И все удивляется: отчего белорусы не летают? Когда-то род Радзивиллов был политически могущественным, его латинский девиз "Бог советует нам" выложен металлическими буквами по авансцене вокруг фамильного герба, но советы, которые Радзивиллы передавали королям ради процветания Речи Посполитой, больше никому не нужны. Оттого последний Радзивилл скептически настроен по отношению к королю-заемщику. Он готов потратиться, чтобы удивить его спектаклем, воспроизводящим события гибралтарского сражения, но денег на госнужды давать не собирается. Тогда по наущению сестры Кароля, Теофилии, король Станислав предлагает ангажемент в Варшавском театре его любимице, юной Алесе, ангелоподобной дочке местного шорника, а может быть, и собственной внебрачной дочери Радзивилла - Теофилия упоминает о давнем романе брата с ее матерью: Теофилия знает, что Алеся - единственное, чем брат по-настоящему дорожит.
С "Мюнхгаузеном" Горина у пьесы Курейчика много общего и на структурно-композиционном, и на характерологическом уровне - эксцентричный аристократ, его пожилая супруга-конформистка (в данном случае сестра), юная девушка, политик-провокатор и т.п., но кроме того, что в этой интерпретации Радзивилл - белорусский Мюнхгаузен, он еще и белорусский Гамлет, и чуть ли не белорусский Эдип, а плюс к тому в тексте есть прямые реминисценции к "Чайке" вплоть до того, что режиссер, работающий в придворном театре Радзивилла, сравнивает называет Алесю "чайкой", отмечает, что это неплохое название для пьесы, особенно если птичку на занавесе нарисовать - прикол не сказать чтоб остроумный, но цепляется за неимением чего-то поинтереснее. А все эти постмодернистские игры игнорируются, спектакль пафосный, артисты, прежде всего пожилые, все делают всерьез, да и скверно делают, Янковский ладно, а Бела Масумян в роли Теофилии еле-еле ворочает языком - понятно, что немолодая, ну так, значит, пора на заслуженный отдых, если нет физических сил работать. Режиссер же, со своей стороны, выстраивает притчеобразное действо совершенно в духе горинских пьес 70-80-х годов, с фигами в кармане и благодарственными славословиями в адрес властей на поклонах. Ну и нечего тогда удивляться, отчего белорусы не летают.