Широко закрытые глаза

Отца назначают комендантом лагеря уничтожения, и брат с сестрой переезжают в дом, расположенный в двух шагах от колючей проволоки, за которой ходят странные люди в полосатых пижамах. Маленький немчик Бруно знакомится с маленьким еврейчиком Шмулем, их дружба складывается непросто и заканчивается трагически - сын коменданта, чтобы помочь другу разыскать папу, переодевается в лагерную робу и перелезает через проволоку - как раз в тот день, когда всех обитателей лагеря отправляют в газовую камеру.

По законам сентиментальной мелодрамы, спекулирующей на теме Холокоста, зло должно быть наказано таким вот наглядным образом: комендант лагеря теряет маленького сына, который гибнет вместе с обреченными евреями. На самом деле именно подобные истории работают на оправдание человеконенавистнических идеологий более эффективно, чем любая прямая пропаганда нацизма, исламского терроризма или православного мракобесия, поскольку обнаруживают зло в умозрительных концепциях, навязанных извне - но не внутри самих людей. В "Мальчике в полосатой пижаме" у отца-нациста - мать, нелояльная к Гитлеру (она потом погибает при бомбежке), жена, возмущенная тем, чем занят муж, и сын, который дружит с евреем. Правда, дочь-подросток увлекается нацистскими идеями, но подчеркивается, что ей их навязывают домашний учитель и молодой эсесовец, который подрастающей девице симпатичен в первую очередь как мужчина. То есть добро присуще человеку от природы, а зло заносится со стороны - между прочим, именно из подобных убеждений и произрастает любого толка фашизм. Снят фильм по роману неизвестного мне автора Джона Бойна - не исключено, что книга была бестселлером, такие побасенки, как правило, неплохо продаются. Ну а то, что днем памяти жертв Холокоста выбран день, когда в Освенцим вошли русские, при царской, советской и постсоветской властях уничтожившие и изгнавшие в десятки раз больше евреев, чем нацисты, и не методически истребившие, но по-бандитски, по-звериному, одновременно с изуверским лицемерием провозглашающие себя самозванными "победителями" и по сей день продолжающие поддерживать по всему миру, в том числе материально и технически, людоедские антисемитские и антиизраильские политические режимы - невозможно придумать более издевательской насмешки над трагедией еврейского народа.

Какое-то впечатление о фильме у меня сложилось по его началу, которое я увидел на Бритиш-фесте:

http://users.livejournal.com/_arlekin_/1864723.html?nc=2

и вдруг паче чаяния его выпустили в прокат. По крайней мере, худшие мои опасения не оправдались - снятый в формате "Бората", фильм, во всяком случае, высмеивает не западные стереотипы в восприятии мусульманр, а именно непосредственно самих мусульман-террористов, причем, что особенно приятно, художественные недостатки картины работают на ее идеологические плюсы.

Скажем, в "Четырех львах" нет объяснения, с чего вдруг относительно благополучные, достаточно неплохо вписанные в британскую социальную систему мусульмане объявляют Западу джихад - и не надо, достаточно того, что они мусульмане. Также со всей очевидностью демонстрируется, что все мусульмане заодно - мужчины, женщины, дети - все либо убийцы, либо помощники убийц, либо сочувствующие убийцам. В то время как белые - разобщенные беззащитные недоумки, неспособные видеть дальше своего носа и разглядеть угрозу, которая перед глазами: дура-соседка дружит с террористом и готова думать что угодно, вплоть до того, что тайное сообщество бородачей с причиндалами для бомбы затеяла гей-вечеринку - но ей в голову не приходит, что они хотят устроить взрыв; коллега одного из террористов, охранник, верит, что его напарник - сотрудник спецслужбы, но мысли не допускает, что тот - террорист-смертник; полицейский, видя группу наряженных в нелепые костюмы преступников (они собираются устроить теракт во время костюмированного благотворительного марафона), указывает им дорогу и желает удачи; а если уж белые в отчаянии и пытаются защищаться и стрелять - то попадают, как правило, не в тех. И хорошо еще, что в фильме мусульмане подрывают по большей части сами себя - в жизни, как правило, выходит иначе.

Фильм, правда, не идет дальше констатации фактов и не ставит, к примеру, вопрос, как же вышло, что европейцы считают нормальным присутствие в собственной жизни огромного количества приверженцев агрессивного человеконенавистнического культа и терпимое отношение к ним, в то время как те отнюдь не терпимо относятся к коренному населению стран, на которых паразитируют, и готовы вести с "пожирателями свинины" войну на уничтожение. Понятно, в конце концов, что мусульмане - подонки и дегенераты, непонятно, как европейцы дошли до жизни такой, что к чужой вере относятся с большим уважением, чем к своей собственной, от которой с легкостью отказались, и как т.н. "толерантность" распространяется на любые людоедские идеологии, от марксизма до православия, но при этом не срабатывает, когда речь заходит об основах европейской цивилизации, подвергающихся поруганию не столько со стороны, сколько изнутри, самими же европейцамаи, то есть их т.н. "интеллектуальной элитой", прости, Господи.

И тем не менее сатира, не всегда умелая, но по сути довольно жесткая, на радикальный ислам - это куда как смело, не то что смеяться над безобидными евреями-гомосексуалистами, как делают трусливые уроды вроде Саши Барона Коэна. Если уж ничего исправить нельзя - так стоит хотя бы поржать напоследок, пока мусульмане с православными всех на фиг не повзрывали.

Восторг - одним словом можно отразить впечатление от очередного проекта Сергея Даниляна в Большом, хотя он заслуживает и более подробного описания, и более вдумчивого анализа, к которому я, к сожалению, не готов. "Отражения" - букет образцов современной хореографии, если не все, то многие из которых просто великолепны, не говоря уже об исполнителях. Первое из трех отделений - "Remansos" Начо Дуато, он уже был представлен некоторое время назад в рамках предыдущего проекта Даниляна "Короли танца", но в совершенно ином варианте, рассчитанном на мужской квартет солистов:

http://users.livejournal.com/_arlekin_/1572139.html?nc=7

В версии из "Отражений" задействованы два трио - мужское (Савин, Лопатин, Волчков) и женское (Симеонова, Осипова, Шипулина), причем именно трио, а не три дуэта, и хотя узнаваем и антураж (красный цветок на авансцене и подсвеченный квадратный экран в глубине), и пластический рисунок отдельных партий, драматургический расклад, однако, совсем другой: цветок, который далее становится предметом интереса танцовщиков, срывает одна из балерин и уносит его за экран - а это совсем иная история, правда, менее внятная, несмотря на более подробную программу собственно танцев (Восточный танец, Менуэт, Деревенский танец, Поэтические вальсы), поскольку во второй половине балета девушкам места не находится, как не находится и объяснения их бесследному исчезновению.

Второе отделение - дивертисмент с преобладанием женских соло. Солистка Берлинской оперы Полина Симеонова открывала его номером Ренато Занелла "Штраус встречает Верди" на музыку "Кадрили" Штрауса-сына, основанной на темах из "Бала-маскарада" Верди - мне эта вещица показалась симпатичной юморной безделкой. Не то что "Книга гармонии" Люсинды Чайлдс на музыку Джона Адамса в исполнении Анастасии Сташкевич, одетой в розовое платьице от Игоря Чапурина: в лаконичном мини-спектакле передан весь спектр радостно-тревожных предчувствий, связанных ассоциативно с юностью, весной, утром. "Одна увертюра" Йормы Эло (его одноактный балет "Затачивая до остроты" недавно поставлен в Стасике) - любопытный экзерсис, построенный на угловатых, нарочито механистичных движениях Марии Кочетковой. И по контрасту за ним следует томная и чувственная "Думка" Азур Бартон (той самой, которую так обидно было пропустить год назад...) на музыку Чайковского. Плюс два страстных романтических дуэта - составленный из кратких эпизодов-вспышек "Fractus" Кэрол Армитаж (танцевали Осипова и Савин) и "Серенада" Мауро Бигонцетти (Иван Васильев, последний в мешковатых брюках и майке с глубоким вырезом имеет вполне пристойный вид и не походит на бройлера, как если бы натянуть на него облегающее трико, а двигается, ничего не скажешь, отменно). Дивертисмент венчает изысканная неоклассическая виньетка Баланчина "Па де труа" на музыку Глинки из "Руслана и Людмилы", вероятно, само по себе замечательное произведение хореографического искусства, но, как мне показалось, несколько выпадающее из общей концепции.

Наибольший интерес из всей программы для меня предсталяло творчество Бигонцетти - хотя имя это я, не будучи специалистом, а всего лишь заинтересованным дилетантом, услышал совсем недавно, точнее, увидел восхитительный номер в его постановке "Головокружение", исполненный на вечере "Звезды 21 века" в Кремле Дианой Вишневой и Марсело Гомесом:

http://users.livejournal.com/_arlekin_/1829087.html?mode=reply

Но то, что танцевали Васильев с партнершей, меня не слишком заинтересовало (а между прочим, именно их, ну то есть Васильева, конечно - и никого больше! - вызывали на поклон по ходу представления, все остальные вышли только по окончании всего вечера). Зато "Cinque" в третьем отделении превзошел все ожидания. Прелесть этого одноактного балета в том, что его можно рассматривать и как абстрактны, и как сюжетный, с алгебраически выверенной драматургией. "Чинкве" - пластическая рефлексия на тему пяти человеческих чувств, в хореографии задействованы пальцы, веки, даже зубы (!). Соответственно композиция спектакля пятичастная. В первом эпизоде балерины практически не отрываются от черных пластиковых стульев, работая тем не менее всем телом, в том числе зависая вниз головой, цепляясь ногами за спинки. Второй эпизод - ансамблевый танец. Третий - пантомимическая интермедия с переодеванием - с колосников спускаются черные кожаные пачки от Чапурина, солисткам помогают выходящие прямо на сцену ассистентки. Четвертый, в свою очередь, состоит из пяти развернутых сольных вариаций, каждая из исполнительниц как бы передает "эстафету" следующий, в том числе одна из них - словно выталкивая предшественницу со сцены, хватая ее зубами за кисть руки. Пятый, финальный - снова ансамбль, но с вкраплениями двух дуэтов, и опять со стульями, только уже не черными, а из прозрачного пластика.
( Collapse )

Насколько можно судить по фильмам, добирающимся до фестивалей и ТВ, современное венгерское кино (в отличие, например, от современного российского) очень сильно ориентировано на национальную литературу середины 20-го века. Имя Шандара Мараи я узнал, когда были переведены фрагменты его дневников - возможно, писателем великим он не был, всего лишь классиком местного значения, и по экранизации можно сделать такой же вывод, но его дневники, особенно эмигрантского периода, где дана предельно жесткая оценка русской оккупации и навязанному захватчиками режиму, сегодня в чем-то еще актуальнее, чем в свое время - а Мараи прожил долго и умер в год освобождения Венгрии, в 1989-м. В то время как "Наследство Эстер" - непритязательная психологическая драма без особых социально-политических подтекстов, сосредоточенная на сугубо личных проблемах главной героини, которая любила авантюриста, ставшего мужем ее сестры, а спустя двадцать лет, когда он снова возник в ее жизни, получила возможность переосмыслить ошибки прошлого.

Местами забавная, а местами скучноватая поделка в духе трэш-мюзикла с участием Джека Блэка в роли рок-музыканта, в поисках удачи приезжающего в Лос-Анджелес. Вместе с другим таким же пузаном-лузером они, сличая фотографии кумиров на обложках, вдруг обнаруживают, что у всех знаменитых рок-гитаристов был один и тот же медиатор, и выясняют, что это - "медиатор судьбы", в незапамятные времена изготовленный, по легенде, из зуба Сатаны. Он хранится в музее истории рок-н-ролла и надо его украсть, тогда будет и им счастье. В фильме много разного рода примочек, которые в него понапиханы механически и по большей части без всякого толка - от эпизода избиения, недвусмысленно отсылающего к "Заводному апельсину" Кубрика, до построенных в основном на слове "фак" и производных от него зонгов, даже в телеверсии идущих с субтитрами, а также приколов типа "попробуй отжаться на члене, член - это мышца, и ее надо тренировать".