Широко закрытые глаза

Log in

No account? Create an account

Remember me

Forgot password

Facebook Twitter Google

Широко закрытые глаза

> recent entries
> calendar
> friends
> profile
> previous 20 entries

Thursday, June 20th, 2019

2:14 am - напрягите воображение и пейте: "Гаргантюа и Пантагрюэль" в Театре Наций, реж. Константин Богомолов

Все великаны умерли, а живой о живом думает: годами шел в репертуаре спектакль - но, конечно, стоило объявить два прощальных показа, чтоб народ подхватился и набежал, когда уже поздно... И на самом последнем все равно обнаружились какие-то залетные бабки, старые интеллигенты со своими интеллигентками и поодиночке, совершенно случайные придурки - хотя больше, чем обычного, "посвященных", но все равно, вокруг "Гаргантюа и Пантагрюэля" за пять с лишним лет не сложился культ, аналогичный выпущенному ранее "Идеальному мужу" или "Карамазовым", а для популярного, развлекательного спектакля он даже внешне, в отличие от сравнительно недавних "Мужей и жен" с "Сентрал парком", слишком "трудный", сложно устроенный, и самого начала - этим "Гаргантюа и Пантагрюэль", несмотря на более счастливую судьбу и все-таки относительно долгую жизнь, оказался сродни "Князю" - как будто сами стены театра этот спектакль отторгали, начиная с премьеры в рамках гламурного фестиваля. Так что финальный апофеоз со слезами на глазах - еще не худший для такого рода постановок итог. Грешным делом я и сам на эти два прощальных спектакля сходил - раз у нас есть досуг... - с перерывом в три недели -

https://users.livejournal.com/-arlekin-/4024652.html

- после многолетнего перерыва, обусловленного не только моими сложными с Театром Наций личными взаимоотношениями, уж как-нибудь да попал бы, но собрался, опять же, "по звонку".

И вот тут надо прибавить, что мы имеем дело с великанами... А ведь теперь - но, правда, лишь теперь - понятно, что именно в "Гаргантюа и Пантагрюэле" соединился вообще "весь Богомолов", от "Приворотного зелья" до "Волшебной горы" (с которой перекличек и тематических больше всего, и чуть ли не текстовых буквально - скажем, упоминается во 2-м акте, что Трисмегист Пифийский "сделал из жены оргАн и играл на нем" - тот же сюжетный мотив используется в одном из скетчей 2-й части "Волшебной горы"), от "Идеального мужа" до "Трех сестер", от "Сентрал парка" до "Дракона"... Внутри почти каждого из этих спектаклей тоже есть "семена", детали, внутренние связи с остальными (особенно если проследить их в хронологическом порядке), но в "Гаргантюа..." метафизическое путешествие и внутрицеховой капустник, бескомпромиссные размышления о смерти и эстрадная синхробуффонада - где колбасится "первая какашка", голова Орфея, растерзанного фракийскими менадами, поет "Темную ночь", а школьники "с выражением" декламируют строчки из песни Натали, и хор "дома престарелых ветеранов", вклиниваясь в давнишнюю, засахаренную фонограмму, своими скверными, гнусавыми голосами напоминает о том, как со стороны выглядят принародно чествуемые многие весьма заслуженные работники культуры (какая-нибудь лауреат госпремий Звезда Иванна, к примеру) - соединены в гармоничных, "ренессансных" пропорциях. И запоздало понимаешь, что ответ на вопрос "любители вы Богомолова?.." ("...как люблю его я", кхе-кхе!) состоит в отношении к "гаргантюа и Пантагрюэлю" как ни какой другой его работе: фанатеть "Карамазовыми" легко, благодарная аудитория для "Сентрал парка" найдется всегда (что не принижает достоинств и значений этих вещей), но по реакции на "Гаргантюа и Пантагрюэль" уровень вкуса, интеллекта, да и попросту способности, готовности воспринимать театральное сочинение (любое, необязательно богомоловское) по тем законам, которые сформулированы его создателем проясняется окончательно.

Уникальность "Гаргантюа и Пантагрюэля", впрочем, не сводится к особенностям формы. Спектаклей о том, как устроена вселенная, о жизненных циклах природы, календарных и суточных, хватает (та же "Волшебная гора" богомоловская, скажем), но в "Гаргантюа..." исследуются, анализируются индивидуальные жизненные циклы, каждого взятого отдельно человеческого существа: от зачатия и рождения - до смерти и разложения; также и пищеварительный; и сексуальный - со всеми остановками, стадиями, периодами. Но не в пример "Волшебной горе" здесь аутентичные раблезианские метафоры (случайную публику, примечательно, сильнее всего шокируют, возмущают пассажи, напрямую и дословно взятые из хрестоматийного литературного первоисточника!) Богомоловым погружены в густой вневременной культурный субстрат, замес, из которого уже невозможно выделить, "сепарировать" т.н. возвышенное и низменное, академическое и попсовое, классическое и современное - и такая форма, в общем, тоже напрямую соотнесена (пускай на ином материале, за счет чего и актуализируется содержание) с романной первоосновой. В "Гаргантюа и Пантагрюэле" всего полно - но не через край, о многом заходит речь - но остается пространство загадки, "непоказанное место" (и возможность над этими неразгаданными тайнами бытия откровенно поржать).

Но что удивительнее всего - такая многослойная рациональная конструкция отнюдь не исключает, а наоборот, усиливает (и у Богомолова не всегда так, во многих спектаклях этого нет) эмоциональное воздействие: взять эпизод из конца 1го акта, когда Панург рассказывает о своей несчастной первой любви - высшая степень гротеска формы и стиля обостряет искренность проживания (на заключительном показе Павел Чинарев и Дарья Мороз в советской школьной форме это отыграли просто невероятно, фантастически - подобного градуса достигает разве что момент объяснения Мэйбла и Маши Сидоровой в "Идеальном муже"); или, во 2-м акте, встреча Пантагрюэля с матерью, которую он не видел, не застал в живых, но по которой скучал (потрясающий, и без всяких лишних "примочек", в абсолютно статичной, "сидячей" диванной мизансцене, дуэт Дарьи Мороз и Виктора Вержбицкого - одна из сравнительно немногих сцен, не отсылающая напрямую к книге, целиком досочиненная самим Богомоловым). С другой стороны - юмора, приколов, хохм тоже хватает, и броских, удободоступных для восприятия, и тончайших, на интонации, на обертонах голоса построенных: как произносит Галинова "а потом он ел мяяясо...", или Вержбицкий "пух у гусенка - мяХкий..."! А как "рассасывает леденец девочка Роза"! Монолог же из авторского предисловия к роману, Богомоловым вынесенный во второе действие спектакля, Вержбицкий проговаривает не менее весомо, что в формате мини-моноспектакля воспроизводит главу о рождении Смердякова из "Карамазовых".

Какой сладкой и нежной была чума... А все-таки из уморительно смешных и трогательных до слез моментов складывается спектакль жесткий, бескомпромиссный, неподдельно трагический: разговор о человеческом физиологическом нутре со всей его неприглядной требухой, дерьмом, мочой, "телесными соками" - всем, что человека делает куском уродливым, грязным, вонючим и... живым. Спектакль "Гаргантюа и Пантагрюэль" до последнего показа оставался живым, из репертуара он ушел, но может быть удалось снять видео и его жизнь продолжится в иных формах - со спектаклями это все же проще, чем с людьми.

Так или иначе -
все движется к своей цели,
и они поплыли дальше,
и нет нам дела больше ни о чем,
только ветер гудит в проводах

(1 comment | comment on this)

Wednesday, June 19th, 2019

5:09 pm - "Перикола" Ж.Оффенбаха на Камерной сцене Большого, реж. Филипп Григорьян, дир. Филипп Чижевский

"По обыкновению, Аннинька вышла перед публикой в «Периколе» и привела самоваровских обывателей в восторг. Возвратившись в гостиницу, она нашла в своем номере пакет, в котором оказались сторублевая бумажка и коротенькая записка, гласившая: «А в случае чего, и еще столько же. Купец, торгующий модным товаром, Кукишев».
М.Салтыков-Щедрин "Господа Головлевы"

Популярность "Периколы" к концу 19го века, в том числе на русскоязычных территориях, сегодня вообразить трудно - после спектакля Немировича-Данченко и Лужского 190го года, стало быть, за последние сто лет она, в отличие от других оперетт и опер Оффенбаха, в Москве не ставилась (или все-таки ставилась?.. сведений я не нашел...); экранизировалась однажды, в 1984-м (надо бы посмотреть, я фильма не видел). В Большом на площадке Камерной сцены им. Б.Покровского, однако, выпустили не "оперетту", но "оперу-буфф" - разница принципиальная. И вместо распространенной практики адаптировать, транспонировать, переосмысливать фабулу, сохраняя аутентичное либретто, да еще и на языке оригинала, режиссер Филипп Григорьян и драматург Илья Кухаренко поступили наоборот: не только говорят, но и поют артисты по-русски, причем старый текст репризных диалогов отредактирован минимально, только сокращен, а вот стихи куплетов переведены и переписаны Женей Беркович заново - эффект замечательный!

Заглавная героиня "Периколы" либреттистами Мельяком и Галеви заимствована из комедии Проспера Мериме - уже одно это обстоятельство роднит оперетту или, если угодно, оперу Оффенбаха с "Кармен" Бизе, а есть еще и другие: экзотический антураж, роковые страсти, измены, наконец, тюрьма... Но в "Периколе" все это как бы не всерьез, начиная с обстановки, с географических и социальных реалий - действие происходит в Лиме, столице испанской колонии Перу, на праздновании именин (в спектакле - дня рождения, точнее, 65-летнего "юбилея") вице-короля Дона Андре де Рибейра. Народ разгулялся, а бедным уличным певцам, паре влюбленных, Периколе и Пикильо, так-то не до радости, но вдобавок дон Андре положил глаз на Периколу и намерен сделать ее своей фавориткой, для чего, соблюдая приличия, спешно требуется выдать девушку замуж. Пьяного Пикильо вслепую женят на его же невесте - с тем, чтоб невеста досталась другому.

В сценографии Филиппа Григорьяна и костюмах Влады Помиркованой утрированно-пестрый колорит латиноамериканского карнавала, воссозданный с оглядкой где-то на мексиканских "муралистов", где-то на творчество художников группы "Кобра", и вписанный в серую коробку (толстые стены и скрытые за панелями многочисленные рычаги, рубильники и т.п. выдают в ней секретный бункер, да и "три сестры", совладелицы кафе, одеты в форменные костюмы, снабжены рациями) с "мраморным" фронтоном, не отдаляет, но парадоксально приближает обстановку условного, полувоображаемого города с противоположной стороны экватора к реалиям, которые открываются взгляду сразу за стенами театра, лишь выйди на Никольскую. Про то, как второй и третий по статусу люди в государстве, придворный кавалер дон Мигель и губернатор города Дон Педро вдвоем скачут,изображая ламу внутри огромной ростовой куклы, и говорить нечего - еще и не так раскорячишься, чтоб угодить первому лицу. Вместе с тем Алексей Сулимов и Азамат Цилити еще и, само собой, отлично поют; Азамат Цилити уже во второй премьере подряд на Камерной сцене Большого показывает себя во всем блеске - не только как вокалист, но и как драматический актер, и как перформер, пластика у него фантастическая, голос превосходный, а образы - на уровне лучших актерских работ в драме, будь то двойник-андроид из "Телефона. Медиума" Менотти в недавней постановке Молочникова -

https://users.livejournal.com/-arlekin-/3982865.html

- или вот теперь губернатор Лимы в "Периколе" Григорьяна. Дону Андре как вице-королю вроде бы не пристали сложные перевоплощения - но "товарищ Первый" по собственной инициативе выходит на улицу к народу инкогнито, дабы убедиться, что народ счастлив не напоказ, а до глубины души, от сердца полноты, и именно в этой своей "инспекции" наталкивается на бедняжку Периколу; далее Дон Андре меняет имиджи еще более радикально, превращаясь в фантасмагорического персонажа кислотных расцветок (Григорьян любит яркие тона) и костюма, и волос, а вокал Сергей Байков в роли губернатора демонстрирует самый что ни на есть "академический", на контрасте голоса и имиджа это все отлично работает.

Вообще оффенбаховские тру-ля-ля довольно-таки монотонны, на самом деле - но исполнители главных партий, Ульяна Бирюкова-Перикола и Станислав Мостовой-Пикильо - скидок на "легкость" материала не делают, поют великолепно. И может спектакль в целом какие-то поводы для споров дает, но чудо, сотворенное дирижером Филиппом Чижевским, безусловно. Чижевский исполняет много, с одной стороны, барочной музыки, с другой, современной, только что написанной; Оффенбах для него, казалось бы - "семечки", там играть-то нечего... А играют - и оркестр Камерного давно так не звучал! - будто музыка впрямь выдающаяся, настолько тонко, с такими оттенками... Старый каламбур "от Баха до Оффенбаха" обретает свежий смысл, и не противопоставляет, но сближает, казалось бы, несовместимые (а в сущности же напрямую связанные, да просто единые) музыкальные миры. Что еще неслучайно - как раз Филиппа Чижевского следует считать, мне думается, главным в своем поколении "наследником" Геннадия Рождественского, любимым из его учеников последних "призывов", которого Геннадий Николаевич особо выделял, с которым сам непосредственно в своих концертах работал (я был тому свидетелем), потому Чижевский, стоящий за оркестровым пультом в театре, который Рождественский создавал вместе с Покровским и музыкальным руководителем которого, по крайней мере номинально, оставался до конца - явление во всех смыслах неслучайное, знаковое.

Пожалуй, самое удивительное, неожиданное в нынешней "Периколе" именно то, что она дает больше поводов думать про музыку, которая, при всем почтении к юбиляру - а Оффенбаху 200 лет, и в Большом, шутка ли, на протяжении недели состоялось две премьеры на основе его опусов, днями ранее репертуар Новой сцены пополнился балетом Мориса Бежара "Парижское веселье" -

https://users.livejournal.com/-arlekin-/4034850.html

- вроде бы все-таки числится (ну за исключением "Сказок Гофмана", ладно) по второму разряду.

В постановке же - где, кстати, хореография Анны Абалихиной также немаловажная роль отведена - совершенно феерическим мне показался первый акт - остроумный, насыщенный забавными деталями, но строго, концептуально продуманный, где все на месте, вплоть до мимансового персонажа-лифтера, смуглого подростка в форменном красном костюмчике и шапочке, который обслуживает персональный дворцовый подъемник вице-короля (тоже типичная григорьяновская "фишка" - хотя раньше Филипп карликов больше задействовал...), и вместе с тем исподволь, ненавязчиво проводящий значимый сатирический мотив, что касается и сатиры нравов (продажность, порочность и вульгарность равно как "верхов", так и "низов"), и, сколь возможно, политической... Хрестоматийные куплеты Периколы в т.н. "сцене опьянения" - целиком оперетта прочно забылась, но вот этот номер сохранялся как концертный шлягер и даже слишком активно эксплуатировался всюду и всеми, от покойной Елены Образцовой до участников игровых телешоу - в драматургической композиции спектакля несут функцию, сходную с Хабанерой в "Кармен": здесь уличная певичка вдруг предстает роковой красавицей-соблазнительницей, а отнюдь не смехотворной перебравшей с выпивкой девицей (при этом у Пикильо под курткой "десантская" тельняшка и "защитная" кепка на голове - вероятно, как и Хозе, он по меньшей мере в недавнем прошлом военный, ветеран). А куплет "Прекрасные дамы" будто невзначай, но осмысленно и своевременно превращается благодаря подчеркнутому жесткому ритму чуть ли не в "революционный" марш, что идеально гармонирует с художественным решением, с оформлением сцены.

Для Филиппа Григорьяна в музыкальном театре "Перикола", насколько я понимаю - дебют, а из его драматических и перформативных сочинений премьера в Большом прежде всего заставляет вспомнить "Женитьбу", и отнюдь не исключительно внешними приметами, "картинкой" (кроме того, музыкальным лейтмотивом в ней служила тема из неоконченной 10й симфонии Малера...), но и по сути, на уровне проблематики, связанной с необходимостью - и невозможностью - выбора, с разными сторонами свободы и зависимости... эти вроде бы бесконечно удаленные друг от друга истории Григорьяном вольно или невольно сближаются:

https://users.livejournal.com/-arlekin-/3042983.html

Короче, из старомодной, затхлой оперетки получился в целом яркий актуальный и вовсе не "пустой", не "легковесный спектакль - победа несомненная. Однако конец 2-й картины 3-го акта и финал малость невнятны, вызывают недоумение, ставят в тупик, начиная с момента, когда краснобородый, "мультяшный" вице-король спускается в узилище, где томятся арестованный Пикильо и его жена Перикола, а также пробившийся к ним в соседнюю камеру через стену заключенный-ветеран маркиз де Сантарен. Честно скажу - куда, в каком направлении далее ведут драматург и режиссер развитие событий, я уловил не вполне. Женская фигура в белом брючном костюме и под маской - видимо, некая "аллегория", воплощающая, персонифицирующая "общественное мнение", которого должен страшиться кто угодно, включая и вице-короля. Но вице-король вместо того, чтоб уступить, добровольно отказывается от привилегий власти, разбивает бутафорским молотом декоративную стенку "тюрьмы", и увлекает за собой "на свет" молодоженов Периколу и Пикильо. Воспринимать ли это как неизбежное торжество свободы (над чем?) или как бегство от реальности, или вовсе как метафору фатального поражения, отступления индивидуальности перед массой, радоваться ли, огорчаться - я для себя не решил, и тут даже музыка - которая играет, понятно, весело, бодро... - мне не помогла.

(1 comment | comment on this)

12:21 am - "Русский бес" реж. Григорий Константинопольский, 2018

Вряд ли даже самый симпатизирующий Григорию Константинопольскому зритель назовет его великим, выдающимся режиссером - однако невозможно отрицать у него наличие индивидуального, своеобразного стиля, сформированного в 90-е и как ничей другой более несущего отпечаток того времени, той эстетики, характерных примет определенного периода, от полудилетантского (с годами скорее нарочитого) взгляда на элементы "профессии", т.н. "ремесла", что принято ставить во главу угла кинодеятелями предыдущих и последующих поколений, до "тусовочного" подхода к кастингу; тут и дуркование на грани наркоманского бреда, и клиповый монтаж, и специфическое, иронично-скептическо-пофигистское (в отсутствие пафоса, дидактики) осмысление современной - но, что примечательно, всегда современной! - действительности, преломленное через поп-культуру, масс-медиа и т.п. Теперь у Григория Константинопольского уже новый фильм вышел, а я худо-бедно, с грехом пополам (такое ощущение, что на ТВ1000 сидит пьяный деревенский киномеханик, ставит зажеванные видеокассеты и, заснув, не отслеживает, как они там крутятся... что картине Константинопольского парадоксально даже идет - опять же 90-е вспоминаются - а вообще-то неприемлемо) посмотрел по телевизору предыдущий.

Герой Ивана Макаревича планирует из скромника-дизайнера переквалифицироваться в крутые рестораторы. Для этого ему нужны деньги, которые Святослав получает у отца своей невесты, крупного банкира (Виталий Кищенко), приобретает старое промышленное здание и собирается его реконструировать в ожидании барышей и свадьбы. Но в отличие от папы, который дал Святу (так героя называют близкие) денег, воцерковленная наследница банкира жениху до свадьбы не дает... Зато водит жениха к батюшке, а тот вразумляет, наставляет, учит любить ближнего... и ненавидеть врагов церкви и отечества, а в их лице Сатану. Фигура батюшки тут, конечно, ключевая, и в этой роли выступает по старой дружбе ряженый Александр Стриженов с нарочито искусственной, не слишком ладно прилепленной бородой - а может и не нарочито, просто к "достоверности" Константинопольский не стремится, его слегка (и даже не слегка...) тяп-ляп сделанные картины неизменно отдают малобюджетным самодеятельным балаганчиком. Тем не менее свою функцию персонаж Стриженова выполняет - озвучивает и внушает главному герою мысли о "праведной" жизни.

И вот банкирский зятек и начинающий ресторатор, с одной стороны, а другой, изнывающий от целомудрия и прочей душеспасительной херни молодой прихожанин оказывается почти буквально между ангелом и бесом - до такой степени наглядно, как в одноименной французской комедии (тоже 90-х годов, кстати), "праведное" и "сатанинское" в нем самом борются, а вернее, порой отождествляются до полной неузнаваемости - и то сказать, православие от сатанизма поди отличи... Тем более что кругом - тоже не одна лишь благодать разливается... Банкирская жена (Виктория Исакова) изменяет мужу со студентом хореографического училища (уж как она молодого балеруна пользует - неизвестно...), а к бизнесу приглядываются чиновники, вымогая взятки шантажом. Свят, провозглашая на словах верность сакральным традициям, основам и скрепам, чиновников убивает (начиная с колоритной героини Юлии Ауг), а потенциальную тещу, наоборот, шантажирует (ну и опять же - пользует... к обоюдному, впрочем, удовлетворению), и заодно, раз уж невеста ждет свадьбы, не пренебрегает девушками более доступными. То есть совершает все возможные грехи, нарушает все известные заповеди - Свят-Свят-Свят!

Очевидно, что размывая границу между реальностью и мороком, Константинопольский и на уровне сценария, и режиссерски не слишком виртуозно с этими вещами работает - не Линч, не Триер (мягко говоря), и ход с бородатым двойником - будто бы он и есть настоящий Святослав, который годами старше отца своей невесты - не очень удачный; и блестящему, эксцентричному Тимофею Трибунцеву в роли следователя, которые ищет "пропавших" (убитых Святославом) чиновников-коррупционеров нечего играть, и развязки всех линий, криминальной, мелодраматической, мистической, оказываются скомканными, а такая условность во многом снижает сатирическую остроту деталей (будь то проповеди батюшки или вымогательства чинуши). Ну так вот поэтому Григорий Константинопольский и не великий, не выдающийся режиссер - зато ни на кого не похожий, другого такого нет, с 90-х либо сгинули, либо ушли из кинобизнеса, а у Константинопольского глядь - опять премьера подоспела.