мы без конца проклинаем товарища сталина, и, разумеется, за дело. и все же я хочу спросить - кто написал четыре миллиона доносов? (эта цифра фигурировала в закрытых партийных документах.) дзержинский? ежов? абакумов с ягодой? ничего подобного. их написали простые советские люди. означает ли это, что русские - нация доносчиков и стукачей? ни в коем случае. просто сказались тенденции исторического момента.
- Как больно, милая, как странно, Сроднясь в земле, сплетясь ветвями, - Как больно, милая, как странно Раздваиваться под пилой. Не зарастет на сердце рана - Прольемся чистыми слезами, Не зарастет на сердце рана - Прольемся пламенной смолой.
- Пока жива, с тобой я буду - Душа и кровь нераздвоимы - Пока жива, с тобой я буду - Любовь и смерть всегда вдвоем. Ты понесешь с собой повсюду - Не забывай меня, любимый - Ты понесешь с собой повсюду Родную землю, милый дом.
- Но если мне укрыться нечем От жалости неисцелимой, Но если мне укрыться нечем От холода и темноты? - За расставаньем будет встреча, Не забывай меня, любимый, За расставаньем будет встреча, Вернемся оба - я и ты.
- Но если я безвестно кану - Короткий свет луча дневного, - Но если я безвестно кану За звездный пояс, в млечный дым? - Я за тебя молиться стану, Чтоб не забыл пути земного, Я за тебя молиться стану, Чтоб ты вернулся невредим.
Трясясь в прокуренном вагоне, Он стал бездомным и смиренным, Трясясь в прокуренном вагоне, Он полуплакал, полуспал, Когда состав на скользком склоне Вдруг изогнулся страшным креном, Когда состав на скользком склоне От рельс колеса оторвал.
Нечеловеческая сила, В одной давильне всех калеча, Нечеловеческая сила Земное сбросила с земли. И никого не защитила Вдали обещанная встреча, И никого не защитила Рука, зовущая вдали.
С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! Всей кровью прорастайте в них - И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! Когда уходите на миг!
Я умру, говорят, мы когда-то всегда умираем. Как бы так угадать, чтоб не сам - чтобы в спину ножом: Убиенных щадят, отпевают и балуют раем... Не скажу про живых, а покойников мы бережём.
В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок, И ударит душа на ворованных клячах в галоп. В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок. Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
Прискакали - гляжу - пред очами не райское что-то: Неродящий пустырь и сплошное ничто - беспредел. И среди ничего возвышались литые ворота, И огромный этап - тысяч пять - на коленях сидел.
Как ржанёт коренник — я смирил его даром овсовым, Да репей из мочал еле выдрал, и гриву заплёл. Пётр-апостол, старик, что-то долго возился с засовом — И кряхтел и ворчал, и не смог отворить — и ушёл.
Тот огромный этап не издал ни единого стона, Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел. Вот следы пёсьих лап... Да не рай это вовсе, а зона! Всё вернулось на круг, и распятый над кругом висел.
Всем нам блага подай, да и много ли требовал я благ? Мне - чтоб были друзья, да жена - чтобы пала на гроб,- Ну а я уж для них наберу бледно-розовых яблок. Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
Херувимы кружат, ангел окает с вышки — занятно. Да не взыщет Христос — рву плоды ледяные с дерев. Как я выстрелу рад — ускакал я на землю обратно, Вот и яблок принёс, их за пазухой телом согрев.
Я вторично умру — если надо, мы вновь умираем. Удалось, бог ты мой, — я не сам, вы мне пулю в живот. Так сложилось в миру — всех застреленных балуют раем, А оттуда — землёй, — бережёного бог бережёт.
В грязь ударю лицом, завалюсь после выстрела набок. Кони хочут овсу, но пора закусить удила. Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок Я тебе привезу, ты меня и из рая ждала...